2028

Спускаясь по ступеням, обессиленный, я именно это и почувствовал: возвращение в первостепенное положение. Оружие вновь пропало, и на этот раз у меня из-под носа. И не само наличие факта об этом выбило из меня всю спесь, а то, что сумасшествие способно не только ментально воздействовать на человека, но и физически воспрепятствовать ему. А в этих стенах, похоже, сумасшествие и вовсе приняло своё собственное физическое воплощение, отделившись от нашего рассудка, как тень отделяется от своего хозяина и начинает жить своей собственной жизнью.

Почему одни видят живые тени и умерших друзей, а другие страдают только от одних кошмаров? Кого сумасшествие выбирает в качестве объекта для удовлетворения своего игрового азарта, постепенно и издевательски изматывая разум своими кознями, а кого оставляет на потом, временно придерживая в поле своего влияния одним лишь ментальным воздействием? Или же, видящие странные силуэты, просто-напросто больше сумасшедшие, чем те, кому снятся только кошмары? Да и может не было там никакого оружия, в той аудитории, а всё это мне просто причудилось?

Я шёл по коридору на втором этаже, а вокруг меня словно всё померкло, приняло абстрактную форму и улетучилось, рассеялось, словно бесконечно долгий мираж. Реально ли всё, что окружает сейчас меня? Реально ли всё то, что происходит вокруг? И реальна ли сама моя жизнь? Все те люди, с которыми я живу здесь? Или это лишь плод моего собственного воображения, или просто обычный сон? Я уснул тогда, четыре года назад, и до сих пор никак не могу проснуться. Или может я умер, и всё это – ад?

Возле моей аудитории сидел караульный. Завидев меня, он встал и пошёл куда-то, а я даже не обратил на него внимания. Зайдя в аудиторию, я молча прошёл к своему матрасу. Сейчас здесь было светлее, намного светлее. Сюда принесли пару керосиновых ламп, и в их свете мой новый сосед читал какую-то книгу. Когда я вошёл, он прекратил это дело, молча проследил за мной. И когда я лёг, сказал:

— Ты словно на том свете побывал. — Григорий изучающе осмотрел меня. — На тебе такое лицо, будто ты увидел что-то такое, что должно было превратить тебя в камень. Горгону Медузу увидел. Но она не завершила задуманное, или же сделала это лишь наполовину, — усмехнулся студент.

— Я ничего не понимаю… — лёжа на спине и уткнувшись глазами в потолок, устало произнёс я.

— Это вполне нормально, — вновь усмехнулся Григорий.

— В том-то и дело… Я не понимаю, где нормальность, а где нет. Кажется, я вовсе запутался… — монотонно проговорил я.

— Ну так распутайся, — в таком же позитивном тоне сказал мой сосед.

Я посмотрел на него. Григорий сейчас выглядел бодро. Даже больше: он был немного счастлив, хотя я не понимал, почему. Под его рукой лежала книга.

— Что читал? — спросил я.

— А, книжку одну. Там по сюжету оружие тоже имеет душу. Оно устанавливает со своим носителем духовную связь, но не умеет напрямую контактировать с ним. Только наделённые особым даром люди могут делать это. Они способны слышать мысли оружия, а те понимают их, и между ними образовывается контакт.

— Чушь какая-то…

— А мне понравилось. Необычная идея. Мне нравится именно она, ведь в книге никто, кроме главного героя, изначально не умел устанавливать эту связь со своим оружием. Этот дар же приобретённый. Да и главный герой не разобрался в этом сразу, когда приобрёл его, а считал, что он… ну, поехавший, что ли.

— Как же мне это знакомо…

Григорий положил книгу на тумбочку, после чего лёг на матрас.

— Как смена прошла? — спросил он.

— Просто паршиво… — сухо ответил я.

— Я думаю, паршивая смена куда лучше такого заточения… — он вздохнул.

— Ты знал, на что идёшь. Но видимо не знал, что можешь потерпеть неудачу.

— Нет, я всё прекрасно знал, но я пошёл на этот риск, потому что у меня больше не было сил... — Григорий подложил обе руки под голову и устремил взгляд в потолок.

— Ты боишься этих теней, которые видишь? — спросил я, тоже глядя в потолок.

— Да, — не сразу ответил он.

— А ты веришь тому, что ты видишь? — не глядя на него, задал я вопрос.

Он ответил не сразу. На какое-то мгновение в комнате повисла тишина, и вопрос мой словно витал в воздухе. Я не видел, обдумывает ли Григорий свой ответ, с каким выражением лица он лежит, но я словно чувствовал, что вопрос проник глубоко в него. И ответ он пытается выискать ещё глубже. Наконец сосед сказал:

— Главное не то, верю я или нет, а то, как это воздействует на меня. А воздействует это очень сильно. И перед глазами у меня появляются они, безликие и тёмные. Они словно… стараются заглянуть внутрь меня и о чём-то меня спросить.

Я посмотрел на него, и сейчас мне казалось, что мы находимся в одной лодке. Что разделяем общее сумасшествие на двоих. Григорий хотел было что-то сказать, открыл рот, но потом сдержался и некоторое время молчал. Через несколько минут он спросил меня:

— Так ты тоже что-то видишь? Или тогда ты сказал неправду?

Я полежал немного, подумал, а потом ответил:

— Я сказал тогда то, что посчитал нужным, чтобы ты не совершил непоправимое. Но в том, что я сказал, не было неправды.