13 проклятий

По примеру Тани Рыжая теперь носила браслет в мешочке с солью, который клала в карман. Хотя ни одна из подвесок после прикрепления к браслету не проявила признаков магической силы, рисковать все же не хотелось. Несколько раз, когда луч фонарика выхватывал из темноты какой-то отблеск, Рыжая задерживала дыхание, но это оказывалось или каплей воды, или осколком давно разбитого стекла.

Подвеску заметил Фабиан.

– Вот она!

Подвеска не была засунута в какую-нибудь щель, не была присыпана раскрошившимся камнем. Просто лежала на земле прямо на их пути, метрах в трех, явно ожидая, когда на нее наткнутся. Они остановились и направили туда фонарики. Свет слегка отражался от гладкого серебра.

– Какая это? – выговорила Таня сквозь стучащие зубы.

Оберон прижался к ее ногам.

– Думаю… Канделябр. – Рыжая неуверенно шагнула к подвеске. В тот же миг ее фонарик замерцал. Она потрясла его и направила луч дальше. – Выход прямо впереди. Метров двадцать отсюда.

Танин фонарик моргнул и погас – света сразу стало меньше на треть, что было очень заметно в темном туннеле.

– Ты же вставил новые батарейки, Фабиан? – Таня встряхнула неработающий фонарик и несколько раз щелкнула кнопкой.

– Все совершенно новые, – тихо ответил Фабиан.

Затем полез в рюкзак, вытащил спички и свечу. Зажег и передал Тане.

Рыжая сделала еще шаг к подвеске. Свет ее фонарика на мгновение потускнел, но снова загорелся в полную силу. Ее дыхание участилось.

– Это не совпадение, – прошептала она.

– Ты про то, что делается со светом? – Таня дернулась: рука, в которой она держала свечу, дрожала, и капля горячего воска упала на кожу.

Рыжая кивнула и сказала:

– Возьми фонарик. Я хочу, чтобы ты прошла по туннелю и выбралась через могилу наверх. Как только окажешься снаружи, попробуй включить фонарик. Если заработает, будешь освещать нам дорогу, чтобы мы видели, куда идти.

– А что делать мне? – Фабиан больше не пытался скрыть страх.

– Оставайся там, где стоишь, и освещай Тане путь.

Таня с Обероном двинулись вперед, держась от подвески на расстоянии.

Когда они поравнялись с ней, огонек свечи уменьшился и через миг окончательно потух. Туннель впереди стал непроглядно темным.

– Иди дальше, – сказала Рыжая, надеясь, что фонарик Фабиана высветит путь до конца туннеля. Но вместо этого тени растянулись еще сильнее, и Таню скрыла тьма.

Через какое-то время она закричала:

– Я дошла, но не могу поднять плиту!

Рыжая выругалась себе под нос. Она совсем забыла, что камень очень тяжелый. Сдвинуть его было трудно, но возможно. Однако Рыжая была больше и крепче Тани, и снизу поднимать плиту было в два раза сложнее, чем сверху.

– Иди и помоги ей, – велела она Фабиану.

– А как же ты?

– Если ты мне понадобишься, то можешь вернуться, как сдвинете плиту. Иди.

Фабиан сломя голову бросился в темноту, но, когда он достиг проклятой подвески, его фонарик погас. Готовая к этому Рыжая стала освещать ему дорогу. Она слышала голоса Тани и Фабиана, но слов было не разобрать. Затем раздался скрежет – камень перемещался по камню. Секундой позже в туннель ворвалось свежее дуновение, и Рыжая с наслаждением вдохнула. Сверху донесся радостный возглас, а затем засиял фонарик. Таня и Фабиан выбрались наружу. Рыжая осталась в подземелье одна.

Собравшись с духом, она сделала еще шаг к подвеске. Та выглядела совершенно безобидной. Будто безделушка, которую кто-то обронил, – не более того. Но ведь не воображение Рыжей заставляло тени метаться по стенам туннеля. Тени удлинялись, сгущались. Еще шаг, и фонарик перестал работать. Стараясь сохранить самообладание, она сунула фонарик в карман и двинулась дальше. Подвеска была теперь в пяти шагах, но в чуть доходившем сюда свете фонариков Тани и Фабиана ее едва удавалось разглядеть.

– Ты ее взяла? – окликнул Фабиан.

– Еще нет, – крикнула она в ответ, и голос эхом отразился от стен.

Она шагнула еще раз. Сначала подумалось, что свет впереди померк, но тут прямо перед лицом у нее закружилась черная дымка – тени росли. Они вытягивались вдоль стен туннеля и впереди, и позади, они приближались. Снова и снова ей казалось, что в тенях проступают очертания лиц… рук. Но пытаться различить что-то реальное было так же невозможно, как уловить образы стремительно летящих облаков. Рыжей стало по-настоящему страшно, она не понимала, что происходит. Медленно, очень медленно она опустилась на колени, оперлась на руки и, чувствуя, как земляной холод пробирает до костей, продолжила двигаться к Канделябру.

И тут все погрузилось во тьму.

Выбравшись из промозглого затхлого туннеля, Таня и Фабиан с облегчением вдыхали чистый осенний воздух. В небе висела луна, освещая надгробия вокруг. По сравнению с туннелем здесь, конечно, было поприятнее, но ненамного. Только Оберон казался вполне довольным – его тут ничего не смущало.

Нагнувшись над проходом в могиле, Таня просунулась туда как можно глубже и подняла фонарик, чтобы свет достиг Рыжей. Она тоже увидела, как сгустилась тьма, когда Рыжая приблизилась к подвеске.

– Там становится темнее, – пробормотала Таня. – От наших фонариков ей никакого толку.