друг друга в искренности, но всему в Мире приходит конец. Уже выпито
достаточно, блюда перепробованы, свечи почти догорели, за окнами, которые
почему-то остались занавешенными лишь кружевом, наступила непроглядная
темень. Дама фон Маар, зевнула, прикрывая розовеющие уста узкой ладошкой,
извинилась:
- Обязанности кастыря города, посвященного небесной повитухе, столь тяжелы,
что я совершенно без сил к закату. Господа, после столь тяжелого путешествия,
вы и ваш маленький питомец просто обязаны заночевать в моем доме. Тем
более что вы прибыли раньше, чем ожидалось – как вы и говорите, ключи и все
прочее подождет до утра. Горячие ванны и мягкие постели ждут вас. Комнаты
уже готовы, я провожу вас сама. Слуги уходят из дома с наступлением темноты,
и я надеюсь, что вы будете надежной охраной для беззащитной женщины в это
смутное время. А поутру, мы уж поспешим в башню, чтобы применить ваш
ключ и отпустить вас восвояси, - с этими словами взяла ближайший подсвечник
и пригласила следовать за собой.
Хит хмыкнул про себя, ага, как же, поутру – если оно для них наступит, как-то
странно легко отступилась эта дама от своих планов, позабыв о спешке, о
блангоррском послании не было сказано ни слова. Свеча, которую несла дама
Вита, колеблющимся пламенем подсвечивала ее нежное лицо снизу. Когда дама
оглянулась, чтобы одарить своих спутников улыбкой, Хита передернуло – на
него смотрел пустыми горящими глазницами голый череп. Пастырь моргнул –
наваждение исчезло, дама, усмехаясь, лишь поинтересовалась, почему с таким
странным выражением на нее уставился господин.
Первая комната предназначалась Клинту, убранство выполнено в сине-
серо-голубых тонах: роскошная кровать под белоснежным балдахином,
изящные шкафы, богато инкрустированные столики из драгоценных пород
дерева, пушистый сине-серый ковер, в мягком ворсе которого нога тонет по
щиколотку, стены обтянуты голубоватым шелком. В углу комнаты виднелась
приоткрытая дверь, из-под которой слоились невесомые клубы влажного пара –
за ней угадывалась умывальня, с той самой, обещанной ванной, полной горячей
воды и ароматной пены. Клинт с непроницаемым лицом ступил на порог своей
комнаты, дама закрыла за ним двери, пожелав спокойной ночи. Следующей
была дверь в комнату, предназначенную Эйбу. Это была детская, созданная
любящими родителями для своего обожаемого чада – маленькая мягкая кровать
с белоснежными простынями и гостеприимно откинутым уголком пухового
одеяла, многочисленные игрушки, веселые единороги, вытканные на светлой
голубой ткани, украшающей стены, и маленькие креслица – только для детей.
Эйб, не веря своим глазам, вошел в комнату, его страхи притупились – мальчик
внимательно разглядывал то, чего у него никогда в его маленькой жизни еще не
бывало – его собственная комната, только для него. Несмелой рукой погладил
игрушку – мягкого единорога, встречавшего его почти у порога, провел пальцем
по светло-сиреневому шелку балдахина и повернулся к двери, чтобы, как
полагается воспитанному ребенку, поблагодарить за заботу и пожелать
спокойной ночи взрослым хотя бы поклоном. Ох, как ему хотелось, чтобы те,
что стоят на пороге были его родителями: прекрасная женщина и крепкий
мужчина. Но, рассуждая очень разумно и по-взрослому, мальчик знал, что эта
мечта несбыточна, а пока можно наслаждаться тем, что есть – и с широкой
улыбкой поклонился примерно так, как кланялись его взрослые спутники при
встрече. Глаза его выглядели сейчас абсолютно такими, как виделось иногда
Вите-Тайамант в ее редких беспокойных снах – широко раскрытые, блестящие
от нахлынувших эмоций, такие открытые с незорийским взором. Вита
вздрогнула от узнавания, поклонилась в ответ и заспешила. Закрыв двери
детской, она повлекла Хита в последнюю комнату. Это было жилище
настоящего мужчины – на полу прекрасно выделанные звериные шкуры,
кровать – широченная, для любовных утех, много оружия, развешанного по
стенам, камин с пылающим в нем огнем. Сюда она вошла и сама:
- Господин мой Хит, по обществу изголодались не только вы, а и скромная
женщина, которая так одинока и несчастна, с тех пор, как ее покинул законный
муж. Прошу вас разделить со мной ложе, - и без долгих разговоров начала
стягивать с белоснежного плеча пурпур платья, томно глядя пылающим взором
в глаза гостю. У Хита в глазах поплыло, комната исказилась, стены словно
подернула рябь:
- Госпожа Вита! Скромному рыцарю не следует отказывать госпоже в столь
любезно высказанной просьбе. Но после странствий следует совершить
омовение, а потом уж дерзнуть прикоснуться к столь нежной коже, - провел
дрожащим пальцем по нежному плечу, - иначе я боюсь испачкать такое
совершенство. Прошу вас подождать некоторое время, пока я буду смывать с