1 2

повеление – самое срочное, и выполняем его мы, а он понимает, что мы –

женщины, сделаем это повеление лучше, чище и быстрее, чем он сам. Умный

мужчина понимает – а ты видела хоть одного глупого звездочета? То-то. Вот

представь папу с корзиной яблок? Не можешь – вот и оно. А уборка, она никуда

не денется, ее можно и завтра сделать. Зато мы выигрываем сразу мир в семье,

убранные яблоки и понимание мужской половины, что они без нас – никуда...

Материно лицо, когда она рассказывала о своей маленькой хитрости, всплыло и

застряло в памяти, такое родное, милое, прядь волос выбилась из-под платка и

мешает. Мама поставила корзину, почти полную тугих крепких пахучих яблок,

и снимает платок, чтобы заново его повязать. А свет дневных светил, мягкий и

такой ярко-желтый, высвечивает каждую черточку этого неповторимо

прекрасного лица.

Кир пытается что-то показать, дергает за рукав и это помогает, хотя так не

хочется, чтобы это чудное видение пропадало – Лентина не может не ответить

своему чаду, и находит силы, чтобы отвернуться от Хрона, чтобы посмотреть на

мальчика. А когда вновь поднимает глаза – морок пропал, нет никого рядом с

часами, и стрелки крутятся в обычном направлении. Ветры так и воют, как

выли. И уже небо затягивают тучи – темно-серые и тяжелые от непролитых

ливней. Пролетающая палка больно ударяет в висок. Девушка наклоняется,

крепко обнимает и целует Кира, без слов благодаря его за то, что он – есть.

Снова берет мальчика за руку, и теперь они бегут, бегут со всех ног, добегают до

Часовой башни. Дверей в бывшее жилище здешнего астронома нет, влетают

туда и останавливаются, пытаясь отдышаться. Хорошо еще, что сама комната не

выгорела дотла – каменная кладка закоптилась от пламени, но выстояла. На миг

Лентине видится, что жилье, в которое они попали, заплетено пыльной

паутиной. И полчища пауков разных размеров ползают везде, ткут, занимая все

кругом своими нитями, на которые тут же падает пыль – откуда-то сверху.

Моргнула, избавляясь от наваждения, и пропало видение. В комнате всё

перевернуто, разбито, всё, что могло сгореть – сожжено. Уцелела лишь одна

лестница, та самая, которая и нужна. Быстрым шагом – бежать здесь

невозможно, пыль и пепел сразу начинают кружиться, пытаясь забиться в нос, в

рот, в глаза – пересечь комнату, взобраться наверх, на обзорную крышу. Вот и

крыша, обзорная площадка, телескоп валяется, опрокинут. Здешний кастырь

астрономов мертв – совершенно понятно, в ином случае телескопа бы здесь не

было. Наклонилась и подняла трубу телескопа, сунула под мышку, хоть и

мешает, но забрать надо – нельзя, чтобы последняя памятка о зорданьском

звездочете просто так тут валялась, для Кира послужит, может быть. Кир

заканючил – маленькие ножки устали от этой беготни. Лентина остановилась,

задыхаясь:

- Малыш, сейчас мы отдохнем, но только совсем немножко, а потом поиграем в

интересную игру – нам надо будет быстро-быстро спуститься по лестнице вниз,

кто вперед.

У мальчика загорелись глаза – безошибочный прием, всегда срабатывало,

переключишь внимание на игру – и силы появляются. Неторопливым шагом,

взявшись за руки, подошли к крышке, закрывающей люк, дернули за ручку и –

заперто. От огорчения и неожиданности девушка плюхнулась рядом с люком,

подняв небольшой вихрь пепла. Потерла лоб в растерянности, что же делать,

что же делать… Кир уселся рядом, развел руками – жест, всегда вызывающий

улыбку у матери. А сейчас помог собраться с мыслями. Показала сыну

оставаться на месте, отдыхать, пока есть возможность, отдала ему трубу

телескопную, чтобы нес. Мальчик вцепился в нее, с интересом разглядывая со

всех сторон. Лентина подошла к подставке от телескопа, что валялась рядом –

хорошая металлическая подставка, как раз такая-то и нужна. Подцепила

крышку, надавила всем весом, Кир вскочил, запыхтел от усилия рядом – иии,

раз – открыли, выломав дужки замка. Заглянула внутрь – там царила кромешная

тьма. И факел сделать не из чего, оставалось надеяться на спички и чудо, что

может быть найдут что-то внизу.

- Пойдем?

Мальчик согласно кивнул, вложил свою ладошку, уже изрядно поцарапанную и

перемазанную по сравнению с той чистенькой, которой она была совсем

недавно, в ее руку. И начали спускаться. Лентина посчитала спички, маловато.

Перед глазами плыли те страшные картины, показанные Хроном. Хотя и не

верилось, но все равно подстегивало, не давало расслабляться, заставляло

спешить – темнобородый хотел напугать, но получилось совсем наоборот –

взбодрил и скорости придал. Осторожно, опробовав первую ступеньку, сделали

первый шаг вниз. Потом пошагали размеренно. Спустились еще на пару

ступенек, и тут события понеслись с такой скоростью, что мать и сын чуть ли

не кубарем спустились до первой площадки. В проем – люк закрывать не стали,