1 2

про тех, кого в том домишке оставила с незнакомой бабкой, у которой с головой

не все в порядке, подумала? Стоит ли Мир жизни того мужчины, которого ты,

наконец, для себя выбрала? Стоит ли Мир быть спасенным – этот Мир?

Лентина внутренним оком сейчас же увидала картину, как бабулька ждет, пока

она и Кир уйдут, потом встает, чутко прислушиваясь, находит большую

суковатую палку, которую и поднять-то, вроде не сможет. Но она эту палку

поднимает, ощерившись так, что видны пеньки съеденных за долгие годы

почерневших зубов, подкрадывается к Риччи, бьет его со всего размаху по

голове – брызги крови, осколки костей, ошметки мозгов разлетаются по

комнате, забрызгивая стены. Потом подходит к Люку, уже не таится, знает, что

этот-то никуда не денется, на одной ноге и с дыркой в голове далеко не

упрыгаешь. Берет нож – откуда он у нее взялся, нож, такой острый? – медленно

проводит по шее, разрезая артерию, смотрит, как ощутимо вытекает жизнь

вместе с горячими багровыми струйками. Потом спохватывается –

выплескивает воду, которую Лентина оставила для Люка, из котелка, и

подставляет посудину под стекающую кровь – ни капельки не должно пропасть.

И видит Лентина как в бреду, что в тот момент, когда они услышали шум,

производимый старухой возле разрушенного храма повитух, та доедала ручку –

детскую ручку, сладко обгрызая нежную плоть на пальчиках, и мгновенно

спрятала под обломками, услышав приближающих путников. А потом вновь

видит бабульку в домишке – глаза заволокла сытая муть, дряблый подбородок в

крови, утирается, сидя на том самом месте, где ночью спала рядом с Киром.

Мутится в глазах от бессилия и отвращения, от жалости к покинутым друзьям,

которые, возможно сейчас уже мертвы. Но взгляда упрямо не опускает.

- О, госпожа так сильна и так упорна, что сочувствие к друзьям ее не растрогало

и не отвернуло ее стопы с тропы, ведущей к башне. А если случится другое?

И вновь видение – Лентина видит так ясно и отчетливо, словно рядом стоит –

как Риччи, мирно сопящий, когда она и Кир уходили, дважды спасенный купец

открывает глаза. Ждет, пока стихнет грохот, который они учинили, уходя, ждет,

когда стихнут их шаги, слышимые с улицы. Встает, осторожно снимает повязку,

которая на шее, ощупывает грубый шрам, все еще покрытый подсохшей

кровавой коркой. Улыбается – при свете костра в полумраке, который начинает

отступать перед рассветом, улыбка страшна – она словно оскал, шире, чем

обычная, самая открытая и добрая улыбка человека. Его улыбка – кривая

усмешка оборотня, клыкастая, угрожающая. Он не ищет никаких палок,

подходит и перегрызает артерию на шее Люка, наслаждаясь агонией. Потом

идет к похрапывающей бабке – она ничего не слышит, сон пожилых людей либо

хрупок, либо глубок, словно последний и вечный. Старуха лежит на боку,

морщинистая шея, отмытая вчера, едва прикрыта тонкими прядями седых

волос, дыхание чуть заметное, лишь иногда раздается храп. Наклоняется, тихий

хрип – не видать рассвета бабушке. Глаза отвести – нет, нельзя; невозможно

отвернуться, сил нет. Видения пугающи, Лентина понимает, нереальны они –

морок хронов. Но понимает головой, а сердце щемит, болит, на глаза

наворачиваются горькие бессильные слезы. Лишь что-то детское, что живет в

каждом, заставляя верить, что не случится так, как она сейчас видит, что

впереди будет только хорошее, что будет еще и для них солнечный свет и

спокойный день, и тихая ночь наступит после счастливого вечера рядом с теми,

кто дорог. И вспоминается мама.

Тогда в далеком-предалеком детстве, когда Лентине было лет десять, они

отправились в сад, собирать яблоки. Все домашние отправились, с корзинами и

ящиками. Потому что папа сказал: по звездам необходимо собирать урожай

яблок именно сегодня. Лентине нравилось заниматься домашними делами

рядом с матерью – она не скупилась на похвалы и не смеялась над неудачами,

открывая свои маленькие хитрости, как сделать быстрее и лучше. И тем более

была странной эта срочная уборка урожая, что на сегодня планировали

генеральную уборку в доме, уже и шторы везде сняли, уже и собрали ковры для

сушки и чистки на дворе. А тут – яблоки. Лентина спросила тогда:

- Мама, ну вот почему папа такой? Вот он же знал, что мы сегодня уборкой

заниматься хотели. Яблоки ему эти дались. Ты же могла возразить и мы бы

никуда не пошли, сейчас уже половину бы сделали.

- Деточка, ты видела хоть раз, чтобы мы с папой ругались?

Лентина задумалась, потом хитренько прищурилась:

- Нет, никогда. А, может быть, вы потихоньку ругаетесь, когда все спят?

Мать улыбнулась:

- Нет, милая. Мы не ругаемся. Я открою тебе маленький женский секрет: вся

наша сила – в слабости. И, когда мы соглашаемся с мужчиной, что его