Звезда по имени Алголь

— Ладно, привал, — согласился Ромка, чувствуя общее раздражение.

Все повалились на землю, как будто сражённые индейскими стрелами.

Отдохнув, поволокли дальше. Солнце жгло плечи и спины. Все давно разделись до трусов, а одежда беспорядочной кучей ехала в лодке. Колесик тоже попробовал, было, прокатиться в лодке по праву младшего, но его тотчас же из неё прогнали с позором.

— А как через чащу протащим? — поинтересовался Макапка.

— Тебя вперёд пустим кусты рубить, — сказал Боча.

— Чем? Топор же сломался, когда колы для трамплина вбивали в дно.

— Тогда ты будешь выдёргивать кусты с корнями! — заржал насмешник.

Но выход нашёлся: в озеро впадал небольшой ручеёк-родник и по его глинистому руслу удалось протащить лодку через полосу ольховника.

Зато как радостно лодка плюхнулась наконец в просторные воды! Как задорно, как весело закачалась, сразу сделавшись лёгкой, послушной! Как заскользила по гладкой водной поверхности, словно пёрышко!

Измотанные «переселенцы» лежали в ней вповалку, некоторые даже друг на дружке, устало дыша, прикрыв глаза… но при этом блаженно улыбаясь.

Над озером носились, с сухим свистом рассекая воздух, стрижи. В зарослях кустов оживлённо щебетали какие-то птахи. Трепетная стрекоза села на борт лодки, с любопытством глядя на лежащих в ней незнакомых существ своими радужными мозаичными глазами. Солнце, отражаясь от воды, яркими складками струилось по чёрному боку лодки.

Первым пришёл в себя Боча. Наверное, его привела в чувство просачивающаяся сквозь щели вода.

— Пить! — заорал он на всю округу, так что даже птицы в ольховнике удивлённо примолкли. — Пить, а то помру!

Он перегнулся через борт и принялся тянуть воду прямо из озера, шумно глотая, точно какой-нибудь дикий зверь или первобытный человек. Он хлебал с таким смаком (даже в животе у него побулькивало), что остальные не выдержали — тоже вскочили и последовали его примеру.

Боча тем временем, напившись, увидел выставленные над бортами зады своих соратников, облепленные мокрым песком и мусором со дна лодки и, недолго думая, толкнул самый толстый из них. Им оказался зад Ковриги. Словно глубинная бомба, тот громко бултыхнулся в воду, да так, что волны пошли по всему озеру и лодка закачалась.

Не успел всплывший на поверхность Коврига заорать от возмущения, как остальные, сталкивая друг друга, с визгом и хохотом также полетели за борт.

Пока они плескались, забытый всеми Колесик, не желая утонуть, безостановочно вычерпывал из лодки набирающуюся воду.

Как когда-то, распластавшись на льду катка, они кричали «Золото! Золото!», так и сейчас, с таким же удовольствием и столь же бессмысленно мальчишки орали: «Вода! Вода!».

— Здесь нас никакой Туловище не достанет! — прокричал, отдуваясь, Ромка.

— И никакая жилконтора!

— Свобода, корешки! — завопил Боча.

— Свобода! Ур-р-ра-а-а!!! — подхватили остальные.

Купались до посинения губ. Ныряли ко дну, где вода была как из холодильника и, захватив там горсть холоднющего ила, вынырнув, обстреливали друг друга этой чёрной жидкой грязью. Кто-то успевал вовремя погрузиться, и шлепки ила очередью проходили над его головой, взмучивая воду, кому-то заряд попадал в физиономию, вызывая общий хохот.

Потом решили разделиться на две команды. Одна — Ромка, Макапка и маленький Бочик — были переселенцами и, следовательно, владели фортом и кораблём. Другая — Коврига и Боча, изрисовав друг друга илом, сделались индейцами. Индейцы постоянно скрывались в джунглях и время от времени нападали на переселенцев. Краснокожие обстреливали плывущих на корабле бледнолицых стрелами — надранными в соседнем болотце пиками рогоза с коричневыми набалдашниками, которые при ударе о лодку или спину переселенца взрывались облаком пуха. Экипаж судна отстреливался картечью — комочками вишнёво-красной глины, которую неустанно добывал на песчаном холме недалеко от форта Колесик. Хоть он и нарыл её целую кучу, но в самом фрегате боеприпасы быстро иссякли. Индейцы же совсем осмелели и не давали морякам даже высунуться из-за борта.

— Бросаем судно и плывём к берегу! — скомандовал Ромка, давая событиям новый поворот. — Укроемся в крепости.

После этого корабль перешёл в руки краснокожих. Но зато теперь у переселенцев снарядов было хоть отбавляй, и они устроили грандиозную канонаду.

— По корыту с индейцами — огонь! — издевательски выкрикивал Ромка, и они одновременно давали залп из трёх орудий (у одного, правда, постоянно случался недолёт).

— Огонь! — и индейцы приседали, скорчившись на дне лодки, прикрывая ладонями головы.

Ромка пулял не целясь. Потому что если бы он бил прицельно, головы индейцев давно были бы в шишках. Но и так вскоре над озером раздались крики о пощаде. На этом сражение закончилось. Индейцы удалились в лесную чащу, а переселенцы (их снова было пятеро), усевшись на песке возле своего форта, развели огонь в очаге и повесили над ним кастрюлеобразный котелок с водой и картошкой.