Звезда по имени Алголь

— Под водой. Помните, были бурлаками? Теперь будем водолазами. Представим, что это древняя затонувшая шхуна с золотом. Если вытащим — всё золото наше!

Передохнули, и начались подводные работы.

Перед тем как совершить погружение, глубоко и часто дышали, плавая над местом потопления. Потом, набрав побольше воздуху в лёгкие, разом погружались и гребли ко дну. А там, насколько хватало сил и кислорода, выталкивали из посудины руками и ногами «накопившийся донный осадок». Когда его осталось меньше четверти, решили попробовать транспортировать утопленницу к берегу.

Ромка заранее распределил, кто где будет. Кое-какой опыт уже имелся, правда, условия на этот раз были гораздо более глубоководными. Донырнув до шхуны, хватались за борта и, упираясь ногами в вязкое дно, толкали. Ромка теперь трудился спереди: перекинув цепь через плечо, тянул лодку за собой, точно настоящий водолаз. И она медленно, но всё же двигалась.

Макапку скоро пришлось освободить, так как он едва не захлебнулся на третьем погружении.

В общем, к вечеру судно с муками было доставлено к почти готовому пляжу. Когда борта показались наконец над водой, банкой и просто ладонями вычерпали большую часть воды, и лодка сама обрадованно оторвалась от дна и закачалась на волнах.

— Теперь мы можем считаться настоящими мореходами, испытавшими кораблекрушение, но спасшими своё судно, — сказал Ромка, когда они, уставшие, трясущиеся от холода, с красными от ныряния глазами, сгрудились возле костра. — Ладно, с пляжем хорош, — решил он. — Теперь главная на очереди задача…

— Флаг? — попытался догадаться Макапка.

— Флаг тоже сделаем. Я про сегодня. Надо устраивать ночлег.

— А рубон? — возмутился Боча. — Хряпать что будем? А то я сейчас Ковригу слопаю, — и он с рычанием куснул шутливо Вовку в плечо.

— Я под сосенками маслят видел, — сообщил Бочик.

— Отлично! Молодец! — похвалил Ромка. — Значит, варим грибной супешник. Макапка и Колесик, вы варите, а остальные айда за мной! Будем очищать заливы от тины. А то наше озеро кое-где напоминает болото.

В Ромке, похоже, пробудилось чувство хозяина, ему не терпелось всё привести в порядок.

Тину собирали прямо руками, выбрасывая на берег слизистые изумрудно-зелёные комья. Вода взмутилась от растревоженного на дне ила.

— Ничего, — уверял Ромка, — к утру отстоится и будет как слеза!

Между тем над очагом побулькивал густой ароматный суп. В землянке толстым слоем были настелены ольховые и сосновые ветки, а на них — одеяла и куртки.

Пока болтали, а затем ели, Ромка поглядывал время от времени на притихшее потемневшее озеро, и у него так хорошо делалось на душе при мысли, что они останутся тут ночевать. На своём озере!

— Завтра пораньше встанем и попробуем порыбачить, — улыбнулся он в предвкушении.

До наступления темноты по призыву Ромки насобирали ежевики, кусты которой длинными колючими плетями свисали по краям промоин, и Ромка сварил из неё целую кастрюлю изумительного киселя, высыпав туда для густоты пакет магазинного концентрата. Наелись от пуза, ещё и осталось.

Ромка проснулся первым — от холода. Остальные, тесно прижавшись друг к другу, укрывшись всем чем можно, продолжали посапывать. Ромка накинул на друзей своё покрывало и выбрался наружу.

Солнце ещё не вставало. Озеро выглядело молочно-белым из-за плывущего по нему пара, который струился по поверхности длинными прядями, точно волосы. На миг Ромке вспомнились волнистые локоны Лили (хотя они у неё и были тёмные). И очень захотелось, чтобы и она сейчас вместе с ним полюбовалась этой таинственной красотой пробуждающейся природы. Может, когда-нибудь она и вправду придёт с ним сюда, на Ночное… О, тогда Ромка стал бы самым счастливым человеком на земле!

Из кустов на том берегу выползал туман и стоял зыбкими колеблющимися фигурами.

В полной тишине по белёсому, слегка зарумяненному небу медленно двигались нежно-розовые, синеватые сверху и чуть позолоченные снизу барашки облаков. Воздух был влажным и как будто дремотным, и сильнее, чем днём, пахнул осокой и горьковатыми ольховыми листьями.

Поёживаясь, шмыгая захолодевшим носом, Ромка беззвучно подошёл к воде, взял приготовленную с вечера мокрую от росы удочку. Проследовав по берегу до зарослей ольхи, перевернул несколько холодных влажных деревяшек, нашёл под одной из них сонного жирного червя. Насадил его, ожившего вдруг и заупрямившегося. Потом крадучись пробрался по присыпанному ветками и прошлогодней листвой, поросшему осокой, чередой и мятой берегу к чашеобразному заливу. Глубина в заливе была как раз в его рост (он промерял накануне), а ближе к берегу росли жёлтые кубышки. Но сейчас они ещё спали, нераскрывшиеся.

Когда он закидывал свою немудрёную снасть, ему показалось, будто в сумеречной таинственной глубине что-то живое блеснуло латунным отблеском.

Ромка присел на корточки, чтобы не быть заметным из-под воды, и принялся терпеливо следить за поплавком, замершим возле широкого глянцевого листа кувшинки.

Туман почти рассеялся, поверхность воды прояснилась, словно кто-то невидимый протёр её большой влажной салфеткой. Озеро просветлело.