Зверь в Ниене

Они смотрели друг на друга в тишине бургомистерской комнаты при закрытых дверях.

Карл-Фридер Грюббе протянул руку, а Краус Хайнц вложил в неё письмо, на которое бургомистр юстиции Ниена опустил взгляд, будто тщась выудить из него доселе сокрытые значения, проливающие свет на новую загадку.

— Они ошиблись, — заявил старший письмоводитель. — Когда делали выписки из церковной книги, вкралось случайное искажение или помарка. Возможно, писарь был пьян и оплошал.

Карл-Фридер Грюббе громко засопел, не отрывая глаз от бумаги.

Клаус Хайнц помолчал, но не сдержался, ему сделалось боязно.

— С кем я разговаривал на мызе? Кто этот самозванец, если не ошибка писца? Что за тварь долгие годы живёт в усадьбе королевского казначея с его семьёй?

Не поднимая головы, Грюббе перевёл на него взор, крепко наморщил лоб.

— Это не хорошо, — изрёк он. — И это не плохо. Если они уживались столько лет вместе, значит, фру Стен фон Стенхаузен и сейчас ничего не грозит. Мы не будем предпринимать никаких опрометчивых действий. Мы напишем уточняющий запрос в Стокгольм, а пока никому ни слова. Когда мы узнаем, подлинный ли это Тронстейн, мы сможем разговаривать с ним без боязни раскрытия нашей общей тайны. Мы напишем в столичный магистрат относительно родственников и наследников Хильдегарда Тронстейна. Пусть правая рука не ведает, что творит левая. Нельзя исключить, что произошла ошибка, которую в полицейской канцелярии откажутся признавать и повторят свой ответ, а в магистрате поднимут свои нотариальные записи об имущественных правах и напишут нам что-нибудь новое.

— Если только записи не были поддельными. Хильдегард Тронстейн мог залечь на дно в отдалённой провинции, где его не будут искать. С ведома фру Стен фон Стенхаузен или без него.

— Или это человек, выдающий себя за Хильдегарда Тронстейна, чтобы использовать средства подлинного наследника. Хотя притаиться ради этого в Ингерманландии — не лучший способ распорядиться деньгами, — ухмыльнулся Грюббе.

— Нам ли не знать, Калле, — с горечью промолвил Клаус Хайнц.

— Мы не будем рисковать, что бы там ни сидело в Бъеркенхольм-хоф. Пусть они хоть все вымрут, — постановил бургомистр юстиции.

— Как ты будешь оправдываться перед генерал-губернатором, когда они приедет и спросит с тебя голову злодея? Мы ведь отпустили единственного подозреваемого, осудив его городским судом.

— Не ной, мы все на этом нажились, — помрачнел бургомистр. — Ленсман — вот кто принесёт нам голову. Я знаю, что сказать Игнацу Штумпфу. Если сумеет, то кровь его на нём, а если не сумеет — кровь всех жертв на нём. Мы же выйдем из дела с чистыми руками. Ленсман Штумпф сделает всё для нас ко взаимной пользе.

ШВЕД ЗИМОЙ

Тёплый ветер с залива вносил свою лепту в дела мирские. В декабре ингерманландская ночь традиционно почти без рассвета переходила в сумерки, сумерки сменялись ночью.

И всё это время шёл дождь.

Но однажды ветер задул от Новгорода, и погода устоялась отличная — грязь подмёрзла. Горожане сменили холстяные чулки на шерстяные и обзавелись посохами, дабы не кувыркаться на заиндевевших мостках. Корабли давно покинули порт, зимняя торговля начала замирать, но Малисон чуял скорое оживление.

Поутряни, сладко томясь в обрывках дрёмы, валялся он, заложив руки за голову, гонял думки. Прислушивался к дыханию сожительницы и, когда оно стало неглубоким и тихим, шепнул:

— Спишь?

— Эй, — ответила Аннелиса и спросила по-русски: — Чего хочешь, голубь?

— Да вот, припомнил, как давеча братец Фадей докумекал пользовать зубы вервием. Накидываешь петлю на больной зуб, другой конец к двери, да просишь кого дёрнуть. А ведь вервием можно исцелять любой недуг, не токмо зубы. Вымочишь вервие в рассоле, да хлещешь по филейным местам, пока хворь не изгонишь. А ежели ничего не помогает или там срок пришёл, — вервие на шею, да затянуть потуже. Полезная штука вервие, на все случаи жизни.

И купец вздохнул с такой истомой, что Аннелиса приподняла голову, дабы лучше рассмотреть его лицо.

— Ты чего задумал, славный?

— Удумал я пеньку скупить. Вложить в неё, а потом продать англичанам. Бог даст, скоро зимник встанет, и к нам её на санях повезут. Возьму всю, сколько предложат, с ценой заставлю подвинуться как за облегчение от досужего ожидания и постоялых трат, да на том наживусь.

Аннелиса сразу опустила голову на подушку, погладила Малисона по груди, успокаивая себя и подсчитывая барыши.

Она не думала, не гадала, какое богатство легко достанется ей.

* * *

Ударили морозы. Нева встала, и паром не мог больше ходить. Видя, что погода устоялась, решено было строить ледяной мост, дабы возобновить связь деревень с городом и крепостью. С обеих берегов принялись разбрасывать тонким слоем солому на ширину двух саней и поливать её водой. Когда смерзалось, наращивали кору и продолжали её от паромных съездов навстречу друг другу. Мороз крепчал, дело спорилось. Через три дня образовался толстый ледяной мост, который не грозил треснуть, случись оттепель.