Читаем Зверь в Ниене полностью

— Ведь все пьют. Ты у Дохлого брал, а теперь за ту же цену возьми у меня, — браумейстер Йенс к исходу дня был изрядно распробовавшимся и не чуял цеховых правил.

— А, давай! — согласился Малисон. — Возьму три бочки, а пустую мне зачти. Те две не верну, они прогнили. Я их на дрова пустил.

— А эта тоже старая.

— Я у тебя три беру!

— Идёт в зачёт, — решил пивной мастер и приказал слепому: — Готовь тёмного, малого и нового.

Слепой молча умёлся, будто не слышал приказа, а воспринял его незримо. Он лучше всех умел считать в уме и понимать намёки.

— Нам повтори, и возчику поднеси, — приказал Йенс немому. — А то он заскучал. И давайте грузить, слышал чего?

Немой кивнул и пошагал к дверям, из которых валил духмяный пар, будто ожидая тяжёлой работы. Фадей посмотрел ему вслед как будто с завистью.

Смеркалось, и вот-вот должен был пойти дождь, но он не начинался. Почему? Бог весть.

Малисон распустил мошну и принялся выкладывать на бочку монеты. Одну, другую, третью, много.

— Пиво варится — марка валится! — как увидел серебро, так и расцвёл мастер Йенс.

— Будем, — поднял кружку Фадей.

Купец отсчитал деньги, которые взял с запасом. Их оказалось впритык.

Теперь всего было впритык.

— Ну, что, герр Малисон, зверя-то поймал? — как бы невзначай спросил Йенс, стрельнув глазами на Фадея.

— Поймаю, — купец отхлебнул пива. — Никуда Зверь от меня не денется.

— У нас тут люди пропадают.

— Да они постоянно пропадают, — сказал Малисон. — Новые приходят. Ничем не лучше.

— Это точно, — сказал браумейстер Йенс, бросил взгляд на Фадея и повторил. — Это точно.

И тогда Малисон, выпятив пузо, поднял крухан:

— За холод, солод и совесть пивовара!

За совесть выпили бесспорно.

Бобыли загрузили. Во дворе с Петровичем спустили бочки с телеги, закатили в подклет и установили в дальнем углу на своём месте.

Управились вовремя.

Основательно зарядили дожди, как это бывает в осеннем Ниене — недели без остановки — и на службы преподобного Фаттабура начали собираться толпы. Обновлённая кирха была полна полнёшенька. Заявлялась не только паства, а вообще все, чтобы потолкаться и посудачить, даже если не очень понимали язык проповеди. Аннелиса любила ходить послушать. И если раньше служанка держалась поодаль от Малисона и Айны с детьми, то сейчас она сидела с ним рука об руку. Брак их негласно считали делом уже решённым.

Каждое воскресенье Малисон повадился брать с собой и Фадея. Чем раньше соседи начнут считать его своим, тем для всех лучше. Он намекнул преподобному Фаттабуру, что паству ждёт прибавление, и встретил тёплую поддержку. В это воскресенье пастор много говорил о блудном сыне, о раскаявшемся разбойнике и о том, что для Господа возвращение в лоно грешника значительно ценнее безупречного праведника.

— Вот, пребывает среди нас дитя божье, ненамеренно согрешившее.

Малисон толкнул локтём Фадея, тот встал на всеобщее обозрение и повесил нос.

— Он такой же наш брат и обещает стать добрым христианином, — благожелательно растолковал пастор. — Стопы его направил Господь, чтобы он пришёл к нам и нашёл мир. И хотя раб божий Фадей был обвинён в злодеяниях и заключён в узилище, справедливый городской суд пристально рассмотрел доводы за и против, и снял все подозрения. Перед законом теперь он очистился, и пусть будет очищен перед членами нашей общины.

И все молча закивали, совсем иначе глядя на обращённого в холопы бродягу.

С того дня начал Малисон убеждать брата перейти в латинскую веру.

— В церковь Спаса Преображения ты всё равно ходить молиться не будешь. Да и встретишь ты там недоверие и незаслуженную хулу. Это ведь, по ихним понятиям, именно ты девку убил. А если не убил, то ограбил, что судом доказано. И получишь ты в кабацкой пьяной драке, в оконцовке, длинный пуукко в бок. Не надо тебе в Спасском появляться.

Фадей призадумался.

— Через полгода же меня на Русь выдадут? — спросил он.

— Или не выдадут. Такое не скоро делается, — утешил купец. — Пока они возятся, ты по русскому закону через полгода жития в моём доме перейдёшь на десять лет ко мне в холопы. Коли так — выдачи нет, коли я тебе вольную не выпишу для жизни на русской стороне, куда ты не особо стремишься. Всё на годы затягивается легко, а на десятки лет запросто. Ты по ходу времени можешь и короне шведской присягнуть, да остаться здесь навсегда. С той стороны бодаться за тебя никто не будет. Ты безземельный и никому не нужен. Живи в Ниене. Будешь ходить в кирху, опчество к тебе обвыкнется, торговлишку собственную откроешь, потом и в бюргеры возьмут. Но сначала надо принять латинское крещение.

Речь купца журчала как ручей и без выхода лилась брату в уши.

— Скажи тогда, каково оно, в латышах-то? — заинтересовался Фадей.

— Латинская вера ничуть не хуже православной, разве что слабее. Постов меньше. В церкви всем положено сидеть, не токмо немощным.

— Разве вера это? — удивился Фадей.

— А люди крепкие, особливо, датчане. Да и шведы спуску не дают.

— Ничего, что я здесь чужой?

— Чтобы община к тебе привыкла, ты должен чаще ходить на службы и разговаривать с людьми.

— Они же немцы, — испугался Фадей. — Как с ними говорить?

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне

Все жанры