Зов предков

Справив естественную нужду, Волков занял излюбленное место на холодном бревне у догорающего ночного кострища и принялся наблюдать за монгольским лагерем. В недолгие часы спокойствия это было единственным развлечением. Но обычной монотонности тянущегося утра сегодня не наблюдалось, поскольку день обещал стать особенным в жизни племени. Вождь вернулся из долгой поездки, причем с победой, разгромив врагов и собрав трофеи — по сему случаю в лагере готовился праздник. Еще засветло пробудившиеся женщины занимались готовкой: одни разделывали мясо, другие, насаживая куски на вертел, жарили его на открытом огне, а третьи суетились возле огромного котла, в котором готовили похлебку из сухих грибов, высоко ценившуюся у гурманов племени. Вокруг царил шум и гам, хотя мужчин видно, не было, видимо, они отсыпались перед празднеством, которое, по обычаю затягивалось до глубокой ночи.

Разглядывая монголов, Волков вдруг заметил своего старого знакомого, памятного еще по острогу — старика-шамана, имя которого, как он узнал лишь вчера, было Тенгри. Шаман неспешными шагами прогуливался по лагерю, опираясь на сучковатый деревянный посох, то и дело к нему подходили обитательницы лагеря, кланялись и что-то быстро говорили, наверное, интересовались судьбой, на что старик закатывал глаза и неспешно отвечал, женщины снова кланялись, а он шел дальше. Так продолжалось довольно долго, желавших узнать судьбу или спросить советов у духов, отыскалось с избытком. Но, как выяснилось, путь Тенгри был отнюдь не хаотичен, каково же оказалось удивление Владимира, когда он понял, что старый шаман направляется именно к нему.

Подойдя к Волкову, Тенгри замер, впившись черными слегка мутными глазами в исхудавшее, обросшее бородой лицо Уруса, но затем вдруг по-доброму улыбнулся и молвил:

— Ну, здравствуй, молодой волк. — Слова были произнесены на родном русском языке, который монгольский пленник не слышал вот уже десять месяцев.

Владимир попытался выдавить из себя подобие улыбки, но улыбка не получилась, и он произнес:

— Ну, здравствуй, шаман.

— Ты плохо выглядишь, — сочувственно покачал головой Тенгри.

— Бывали деньки и похуже, — пожал плечами Волков, а затем, наконец, выдавив из себя улыбку, добавил: — Спал плохо. Видимо Морфей не захотел обнять меня этой ночью.

— Мор-фей?

— Древнегреческий бог сновидений, — ответил Владимир.

— А я думал ты православный, — поднял брови старый шаман.

— Так и есть. По крещению и рождению…

— А по душе? — заглянув в холодные серые глаза Волкова, спросил Тенгри.

— А по душе… не знаю, — опустив взгляд, ответил молодой дворянин. — Говорят, что все мыслящие люди — атеисты… то есть безбожники, — поняв, что шаману не ведом сей термин, добавил Владимир. — Да и пройдя через то, что пережил и увидел я, трудно сохранить веру.

— Но ты еще жив, не это ли свидетельство существования высших сил?! — возразил Тенгри. — Я молил за тебя Духов, и они вняли мне и помогли…

— Не очень-то мне помогли твои Духи, — усмехнулся Волков.

— Ты жив, молодой волк, и это главное…

— Но все остальные мертвы, — парировал Владимир. — Мартин! Кузьмич!.. И даже Бестужев с Малининым, будь они трижды неладны.

— Но ты то жив!

— Да что ты заладил: жив, да жив! Какой прок в такой жизни, как моя? Я словно цепной пес! — Волков потряс оковами на ногах. — В остроге у меня еще была надежда, там был срок, а здесь никакого срока нет, здесь я раб до смерти!

— Пока есть жизнь, есть и надежда, — философски заметил Тенгри.

— Что тебе до моей жизни, старик? — оскалился Владимир.

— Ты спас меня и я обязан тебе, — столь же спокойно, что и раньше, ответил шаман. — Однажды я уже пытался отплатить тебе за это, но ты не внял моей плате, но видимо такова была твоя судьба…

— Судьба?! — усмехнулся Владимир. — Никакой судьбы нет! Человек сам выбирает свой путь, так мне всегда говорил Мартин.

— Твой испанский приятель, без сомнения, был очень умен, — произнес Тенгри. — Я скорблю о его кончине, но иногда Духи вмешиваются в нашу жизнь и направляют нас на путь нужный им.

Волков лишь усмехнулся, но шаман, не обратив на это внимания, продолжил:

— Скажи мне, я слышал, что тебя укусили великие змеи, так ли это?

— Да, — кивнул Владимир. — Одна из наг действительно укусила меня.

— Но ты выжил!

— Выжил.

— Никто не выживает после укуса великих змей, — будто не веря, покачал головой Тенгри, отчего перья на его головном уборе закачались из стороны в сторону. — Яд прародителей Айеши коварен, он действует медленно, много дней, высасывая из жертвы все соки и заставляя ее сойти с ума от ужасных видений, или же превращает человека в монстра.

— Так ты мне не веришь? — удивился Волков.

— Отчего же, верю, — примирительно поднял руки шаман. — Но от укусов великих змей не выживают!

— Всегда есть исключения из правил, и я тому прямое доказательство.

— Именно, — кивнул Тенгри. — И потому я уверен, что тебе помогли!

— Помогли?! Кто? — Волков с удивлением поднял глаза, а затем вновь усмехнулся. — Хотя знаю, наверняка ты намекаешь на своих пресловутых Духов.