Зов ястреба

«Каменными» называли негласно сформировавшуюся вокруг отца партию. Омилия не знала, почему, – из-за твёрдости взглядов, которые они всё время подчеркивали, требуя всё большего ужесточения условий работы как для препараторов, так и для рядовых жителей Кьертании, или того, что одному из самых заметных её членов, динну Усели, принадлежали крупнейшие фабрики по обработке камня в стране, – собственно, почти всю промышленность, связанную со строительством, он прибрал к рукам. Отец ревностно следил за тем, чтобы все решения, принимаемые Усели, принимались только с его одобрения. Без препараторов Химмельнов большая часть материалов производства фабрик Усели была бесполезна. Динн принимал постоянные попытки раздобыть собственных препараторов, обойти, опередить систему Шествий. Как-то раз отцу едва удалось замять скандал – десятки подростков погибли из-за того, что Усели, пообещав им немыслимую награду, взялся проводить тесты самостоятельно. И всё же именно отец помог замять скандал – потому что интриги Усели были для него привычными, уютными, почти семейными. Они хорошо знали друг друга – и несильные покусывания были частью того, что вполне можно было назвать дружбой, когда речь идёт о дворце.

– Я провожу целые дни в молитвах, надеясь, что Душа наставит их на верный путь, – сказала мать, брезгливо отставляя чашку. Видимо, чай оказался недостаточно горячим для неё.

Каменные с самого начала делали всё, чтобы не допустить обращения Химмельнов к храмовым служителям, возобновления связи между Миром, Душой и владетелями. Отец тоже был не в восторге от этой идеи – но в этот раз мать и её сторонники одержали блестящую победу.

Долгие подковёрные игры стоили того. Сейчас в народе мать обожали – особенно после её объединения со служителями. В сотнях храмов Души и Мира изо дня в день говорили о жертве, любви, служении. Омилия считала, что то, что там предлагают, не слишком отличается от того, чего хотели для людей (или, точнее, от людей) континента каменные, но, что ни говори, обёртка у них была куда приятнее.

А обёртка имеет в политике решающее значение – куда более решающее, чем содержание, это Омилия усвоила давно.

Конечно, ситуация могла измениться в любой момент. Отец тоже никогда не прекращал действовать. Но пока что Корадела выигрывала в поединке за людскую любовь – поединке, не прекращавшемся уже много лет.

Впрочем, во многом другом отец опережал её, и с этим нельзя было не считаться.

– Я тоже постоянно молюсь, матушка. За тебя – и за то, чтобы Душа уберегла тебя, а Мир придал тебе сил.

«Теперь ты уйдешь? Вряд ли».

– Спасибо, дорогая. – Владетельница потрепала её по щеке, затем осмотрела кончики пальцев. – Ты не используешь муку. Почему?

«Началось».

– Сейчас ведь утро, матушка. И мы не ждём приёмов…

– Тем не менее, одного гостя ты уже приняла. Разве нет?

Конечно, она была в курсе. Странно было бы, если нет, и всё-таки Омилия с трудом удержалась от вздоха досады. Совершенно не имело значения, что последней репликой она так подставилась. Мать в любом случае заговорила бы об этом.

– Да, приняла.

– Но ушёл он как-то рано. Интересно, почему.

Омилия пожала плечами.

– Наверное, ему тоже не понравилось моё печенье. Что-то оно никому не нравится.

– Ну, не расстраивайся, дорогая. Отдай его своей служанке – она у тебя такая смышлёная. Нужно её отблагодарить.

Намёк? Угроза? Случайность?

– Спасибо за совет.

– Всегда рада помочь своей дочери. Ведь ты знаешь, Омилия, что для меня нет ничего и никого дороже в этом мире, чем ты. Ты – моё будущее, более того… Будущее всей Кьертании.

«И все мы понимаем, к каким выводам это ведёт».

– Кстати, как тебе молодой Раллеми?

«Резкая смена темы – не к добру». Эту манеру Омилия переняла у матери, и поэтому прекрасно знала, что она путает, сбивает с толку, чтобы потом резко и внезапно начать обстрел вопросами, действительно имеющими значение.

– Мальчик как мальчик. Я показала ему Сердце Стужи в парке.

– Очень любезно с твоей стороны. Его отец сказал, что юный Дерек сражён тобой.

«Ещё бы».

– …Не может ни есть, ни спать. Живёт ожиданием новой встречи. Я пригласила их на предстоящий бал – и дала согласие на первый танец с тобой от твоего имени.

– Благодарю за заботу.

Значит, мать всё же продолжала копать в сторону внутреннего брака. Упорства ей не занимать. Союз с одной из богатейших семей Кьертании упрочил бы финансовое положение Химмельнов – и позволил погасить внешние долги, о которых вне дворцовых стен не было широко известно. Отец-то прекрасно представлял себе размеры долгов, само собой, но его они волновали мало. И союз с кем-то из стран внешнего мира – например, с Вуан-Фо или Рамашем и их техническими чудесами, не зависящими ни от препараторов, ни от дравта, – прельщал его куда больше.

Омилия представила себя рядом с принцем жаркого и шумного Рамаша, в хрустящих золотых тканях, с прикрытым газовым платком лицом, с короной размером с дом на голове, сидящей долго, молча и неподвижно во время всех утомительных приёмов и вечеров, собраний и заседаний… Её передёрнуло.