Злой гений Нью-Йорка

— Конечно, нет. Но, Маркхэм, я гораздо старше вас. Я уже поседел к тому времени, когда вы еще только начинали отчаянно сражаться с логарифмами. Только когда человек взрослеет, он начинает понимать значение истинных пропорций во вселенной. А все они меняются, и некоторые могут вовсе потерять смысл, те самые, которые раньше нам казались первостепенными. Вот почему старики более склонны прощать. Они-то наверняка знают, что никакие искусственно созданные ценности не имеют большого значения.

— Но, поскольку мы живем в мире человеческих ценностей, — возразил Маркхэм, — моим долгом является сохранять их.

— Наверное, вы правы. — Профессор вздохнул. — И тем не менее в данном случае вы не должны просить меня о помощи. И если вам удастся открыть истину, будьте снисходительны. Убедитесь также и в том, что ваш подсудимый действительно ответственен за все, что произошло, не торопитесь отправлять его на электрический стул. Не забывайте и о том, что наряду с больными телами существуют еще и больные умы. И чаще всего они сосуществуют вместе.

Когда мы вернулись в гостиную, Вэнс закурил сигарету.

— Профессора, — начал он, — сильно расстроила смерть Спригга, хотя он старался не показывать этого. А формула тензора только убедила его, что Робин и Спригг принадлежали одному и тому же уравнению. Только слишком быстро он в этом убедился. Почему? К тому же он даже не удосужился подтвердить нам, что Спригга знали во всей округе. Я бы не стал утверждать, что у профессора имеются какие-то подозрения, но он чего-то побаивается, и это очевидно. Слишком уж необычно профессор относится к погибшему, да и ко всему нашему делу. С одной стороны, он не имеет ничего против официального расследования, которое вы и представляете, Маркхэм, и сам стоит за справедливость. Но, с другой стороны, он решительно отказывается участвовать в вашем крестовом походе, как только речь заходит о семействе Драккеров. Интересно было бы узнать его истинное мнение относительно самой миссис Драккер. Я бы не сказал, что профессор — человек сентиментальный, и все же… И что это за фраза о больном теле и больном уме? Прямо, как плакат в физкультурном зале или что-то наподобие того… Увы! Ну, а теперь надо задать несколько вопросов Пайну и его дочери.

Маркхэм курил и о чем-то размышлял. Никогда еще я не видел его в таком подавленном состоянии.

— Не знаю даже, какую полезную информацию мы сможем получить от них, — печально прокомментировал он. — Тем не менее, сержант, пригласите сюда Пайна.

Когда Хит вышел из гостиной, Вэнс озорно посмотрел на прокурора:

— Ну, в самом деле, не надо так уж откровенно унывать. Проблема действительно серьезная, но от этого она становится только более интересной… Нам приходится иметь дело с неизвестными величинами. Мы противостоим некоей странной силе, которая никак не хочет подчиняться общепринятым законам и правилам. Нам пока неизвестно ее происхождение, но кое-что мы уже знаем: она исходит из этих мест, ее происхождение — этот старинный дом. Вот почему мы должны обыскать здесь каждый уголок, подсмотреть в каждую щелочку. Где-то совсем близко от нас притаился невидимый дракон. Так что не удивляйтесь тем вопросам, которые я задам Пайну. Нам придется искать в самых непредсказуемых местах…

В это время в коридоре послышались шаги, и уже через пару секунд в гостиную вошел Хит. За ним следовал Пайн.

Глава XI Похищенный револьвер

Понедельник, 11 апреля, 15:00

— Присаживайтесь, Пайн, — произнес Вэнс тоном, не допускающим возражений. — Мы получили разрешение у профессора Диллара допросить вас и хотим услышать ответы на все наши вопросы.

— Разумеется, сэр, — ответил тот. — Я уверен, что профессор Диллар не намерен скрывать от вас никакой информации.

— Вои и чудесно. — И Вэнс лениво развалился в кресле. — Что ж, начнем… В котором часу сегодня подавали завтрак?

— Как всегда, в половине девятого, сэр.

— Присутствовали все члены семьи?

— О да, сэр.

— Кто созывает всех к столу? И во сколько?

— Это делаю я, в половине восьмого. Я стучусь в дверь…

— И ждете ответа?

— Совершенно верно, сэр, каждый раз.

— А теперь вспомните, Пайн, все ли члены семьи профессора ответили на ваш стук в то утро?

Слуга, едва склонив голову, четко произнес:

— Да, сэр.

— И никто из них не опоздал к завтраку?

— Все, как обычно, явились вовремя.

— Кто-нибудь выходил на улицу или возвращался домой в то утро еще до начала завтрака? — спросил Вэнс, подавшись вперед и стряхнув пепел за решетку камина.

Вопрос прозвучал невинно, но я успел отметить, как дрогнули веки старого дворецкого.

— Нет, сэр.

— Но даже если вы никого не видели, — настаивал Вэнс, — возможно ли, чтобы кто-то из домашних вышел на улицу и вернулся без вашего ведома?

Впервые за все время допроса Пайн замешкался, словно ему не хотелось сейчас говорить.