Жук

Он не только усадил меня в кеб, но сел в него сам и проводил меня до дома. А в кебе он меня поцеловал. Похоже, я в тот вечер была несколько не в себе. Моя нервная система, судя по всему, действовала со сбоями. Потому что, когда Пол поцеловал меня, я сделала нечто такое, чего не делаю никогда – у меня есть собственный стандарт поведения, и такие вещи совершенно в него не вписываются. В общем, я заплакала, словно сентиментальная дурочка. Так что всю дорогу до дома моего отца Полу пришлось меня успокаивать.

Мне остается надеяться лишь на то, что он учтет необычность ситуации и простит мне это.

Глава 24. Женский взгляд

Сидней Атертон предложил мне стать его женой. Это не только вызвало у меня раздражение, но и, более того, показалось мне полным абсурдом.

Вот вам результат того, что по настоянию Пола мы не стали объявлять о нашей помолвке. Пол побаивается моего папы. Не в буквальном смысле слова, конечно, – это обусловлено моментом. Атмосфера в палате общин страшно наэлектризована. Отношения между представителями партий обострились до предела. Они каждую минуту готовы сцепиться друг с другом – и все это из-за законопроекта о внесении поправок в Сельскохозяйственный закон. Напряжение, в котором находится Пол, просто чудовищное. Я начинаю всерьез беспокоиться и переживать по этому поводу. Мелкие странности, которые я заметила в его поведении в последнее время, свидетельствуют о том, что он измотан до предела. У меня есть подозрение, что он не спит по ночам. Тот объем работы, который ему приходится выполнять, слишком велик для любого нормального человека, кто бы он ни был и какими бы способностями ни обладал. Пол и сам признает, что будет очень рад, когда парламентская сессия закончится. Я, разумеется, тоже.

При этом именно он предпочел, чтобы мы ничего никому не сообщали о нашей помолвке до окончания заседаний. В принципе это вполне разумно. Узнав, что мы с Полом решили пожениться, папа наверняка придет в бешенство – тем более что в последнее время одно лишь упоминание имени Пола вызывает у него вспышку ярости. Когда он обо всем узнает, то наверняка станет неуправляемым – мне это ясно как день. Исходя из небольших инцидентов, уже имевших место в последнее время, я прогнозирую самый плохой из возможных вариантов. Полагаю, отец вполне может устроить сцену в стенах палаты. И, как говорит Пол, есть доля правды в пословице, согласно которой последняя соломинка ломает спину верблюду. Так что будет лучше, если Пол займется разрешением конфликта с моим отцом, находящимся в состоянии неконтролируемого гнева, когда палата закончит свою работу.

Имеет смысл немного потерпеть. Пол, конечно, прав. А то, чего хочет он, хочу и я. Хотя, конечно, мне в сложившейся ситуации тоже приходится нелегко – притом что Пол, возможно, не вполне это понимает. Как и в палате общин, обстановка у меня дома предельно напряженная. Отец ведет себя как терьер, почуявший запах крысы, – он, в переносном, конечно, смысле, постоянно принюхивается. Пока он не запретил мне разговаривать с Полом – на это у него не хватило решимости. Однако он все время вставляет в любой разговор прозрачные и крайне неприятные намеки на некоторых моих знакомых, которых он именует «политическими авантюристами», «алчными проходимцами», «радикально настроенным сбродом» и прочими нелестными эпитетами. Иногда я пытаюсь ему возражать, но за этим всякий раз следует такая буря, что я снова становлюсь предельно сдержанной. Так что не будет преувеличением сказать, что большую часть времени я просто молчу.

Однако я льщу себя надеждой, что мое вынужденное молчание когда-нибудь закончится. Я вовсе не собираюсь допускать, чтобы кто-то мог подумать, будто я стыжусь выходить замуж за Пола – и мой отец прежде всего. Наоборот, я горжусь этим – как только может гордиться женщина. Иногда, когда мой избранник говорит или делает что-то особенно чудесное, я боюсь, что моя гордость вот-вот вырвется наружу и я совершу какую-нибудь глупость. В такие моменты мне очень трудно сдерживаться. Борьба характеров с моим отцом – это прекрасная возможность для меня испытать свою силу воли. Я знаю – что бы ни происходило, я должна быть более бережной к нему, чем он ко мне. В глубине души отец знает, что из нас двоих я более чувствительна и мягкосердечна. Наверное, после решающего столкновения это станет для него еще более очевидным, чем прежде. Я знаю своего отца! Недаром я столько лет была его дочерью. Я чувствую себя так, как, должно быть, чувствуют себя солдаты со взрывным темпераментом, которым хочется атаковать противника в открытом бою, но они вынуждены отсиживаться за линией укреплений, хотя по ним вовсю стреляют.