Жук

– Но вы ведь его любите.

– Разумеется, люблю – он замечательный отец, лучший на свете.

– Ваше политическое отступничество станет для него горьким разочарованием.

Я искоса посмотрела на Пола и подумала о том, что происходит сейчас у него в голове. На тему моих отношений с отцом в наших с ним разговорах было наложено табу – с обоюдного согласия.

– Я в этом не уверена. У меня есть подозрение, что у моего отца нет серьезных политических убеждений.

– Мисс Линдон! Мне кажется, я смогу привести серьезные аргументы, свидетельствующие о противоположном.

– Думаю, если бы папа вдруг решил еще раз жениться и его избранницей оказалась бы сторонница самоопределения и автономии Ирландии, то через три недели он оказался бы на тех же политических позициях, что и его новая супруга.

Пол на некоторое время задумался, а затем с улыбкой сказал:

– Полагаю, иногда мужчины в самом деле меняют свои взгляды, чтобы угодить женам – даже если речь идет о политике.

– Папа придерживается мнений и позиций, характерных для людей, с которыми он близко общается. Причина, по которой он близок с тори, причем самыми закоренелыми и косными, состоит в том, что он просто боится общаться с кем-либо еще – например, с радикалами. Потому что он знает, что если он станет это делать, то и сам очень быстро превратится в радикала. Он мыслит так, как те, с кем он наиболее активно контактирует.

Пол, перестав сдерживаться, открыто рассмеялся. К этому времени мы дошли до Вестминстер-Бридж. Остановившись, мы посмотрели вниз, на реку. На воде таинственно покачивались блики выстроившихся в ряд фонарей, дробясь и снова соединяясь под действием волны, разведенной буксиром, который тащил за собой целую вереницу барж. Некоторое время мы оба молчали. Потом Пол вернулся к той теме, которую мы только что обсуждали.

– А вы? – поинтересовался он. – Как вы считаете – замужество повлияет на ваши политические убеждения?

– А что будет с вашими убеждениями, если вы женитесь?

– Трудно сказать. Это зависит от обстоятельств, – сказал Пол и снова надолго замолчал. Когда он заговорил снова, голос его звучал так, что мне сразу стало ясно – он полностью откровенен со мной. – Это зависит от того, согласитесь ли вы выйти за меня замуж.

Я замерла, словно окаменев. Слова Пола были для меня настолько неожиданными, что у меня перехватило дыхание. Голова у меня закружилась. Я не знала, как мне быть, что говорить. После долгой паузы он, глядя на меня, коротко поинтересовался:

– Ну, что скажете?

– Э-э… по поводу чего?

Я произнесла это с трудом – мне показалось, что я почти потеряла голос. Пол придвинулся чуть ближе ко мне.

– Вы станете моей женой?

Тут голос окончательно отказал мне. Меня бросило в дрожь, на глазах против воли выступили слезы. У меня мелькнула мысль о том, что я никогда бы не подумала, что могу вести себя так глупо. Как раз в этот момент из-за облаков вынырнула луна. От этого поверхность воды словно разом покрылась серебром.

– Вы ведь знаете, что я люблю вас, – произнес Пол так тихо, что я едва расслышала его слова.

И тут я поняла, что тоже люблю его. То, что я принимала за дружеские чувства, на самом деле было совсем иным. У меня с глаз словно сняли закрывавшую их повязку – и то, что я увидела, ошеломило меня. Я по-прежнему не могла произнести ни слова. Пол неверно истолковал мое молчание.

– Я вас обидел?

– Нет.

Вероятно, Пол услышал дрожь в моем голосе, и на этот раз все понял правильно. Я сделала такой вывод из того, что сначала он какое-то время стоял неподвижно, а потом его рука, скользнув по перилам моста, крепко сжала мою.

Так все и произошло. Конечно, было сказано много других слов, но они уже не имели принципиального значения, хотя мы и посвятили этому время. Про себя могу сказать совершенно точно – сердце мое было слишком переполнено эмоциями, так что мне было не до обильных словоизлияний. Я была ошеломлена обрушившимся на меня огромным счастьем. И, как мне кажется, то же самое можно было сказать и о Поле. Во всяком случае, когда мы расставались, он сказал мне именно это.

Со времени начала нашей прогулки до того момента, когда Пол собрался уходить, прошло, казалось, совсем немного времени. Обернувшись, он взглянул на Биг-Бен.

– Полночь! – воскликнул он. – Я опоздал в палату общин! Этого не может быть!

Но увы, так оно и было. Мы действительно провели на мосту два часа, хотя нам показалось, что не прошло и десяти минут. Я никогда не предполагала, что время может лететь так быстро. Пол тоже был поражен. Его мучила совесть из-за того, что он пренебрег своими обязанностями законодателя. Впрочем, со свойственной ему изобретательностью он нашел для себя оправдание.

– К счастью, это был тот редкий случай, когда мои дела в палате общин были не настолько важны, как мои дела за пределами ее стен.

Он сплел свои пальцы с моими. Мы с ним теперь стояли лицом к лицу.

– Вот как! Вы называете это «делами»! – воскликнула я с деланым возмущением.

Пол в ответ только рассмеялся.