Жук

– А ну-ка стой, ку-куда… – пробормотал было он, но я остановил его, схватив за руку.

– Если хотите услышать мой совет, то, полагаю, будет лучше, если вы дадите ей уйти. Этот разговор лучше не продолжать – ничего хорошего из этого не выйдет.

– Атертон, я… я разочаровался в вас. Вы по-повели себя совсем не так, как я ожидал. Я не по-получил от вас той помощи, на которую рассчитывал.

– Мой дорогой Линдон, способ, который вы избрали для того, чтобы заставить эту молодую женщину свернуть с пути, который она выбрала, скорее приведет к тому, что она еще более рьяно по нему последует.

– К че-черту женщин! К черту их всех! Только между нами, скажу вам откровенно – ее мать временами была настоящей дьяволицей. А эта, пожалуй, еще хуже, чем ее матушка, будь я проклят! Что это за ахинею она тут несла? Может, она просто тронулась?

– Нет, я не думаю, что она сумасшедшая.

– Я никогда в жизни не слышал подобной ерунды. Когда я ее слушал, у меня просто кровь стыла в жилах. Что с ней такое?

Я заколебался, а затем все же решился на вранье – в интересах Марджори.

– Видите ли, ваша дочь Марджори очень нервная, впечатлительная, легковозбудимая. У нее очень живое воображение. Возможно, накануне вечером вы чуть не довели ее до нервного срыва. Вы же сами слышали – похоже, все это оказало на нее сильное и нехорошее воздействие. Вы же не хотите, чтобы люди говорили, что вы довели дочь до сумасшедшего дома?

– Я… боже милостивый, нет! Как только приеду домой, тут же пошлю за доктором! Я… приглашу самого лучшего из тех, кто есть в городе.

– Нет, ничего подобного вы делать не станете – от этого ее состояние станет только хуже. А вот что действительно нужно – это проявлять терпение в общении с ней, добиваться того, чтобы она успокоилась. Что же касается истории с Лессингемом, то очень может быть, что здесь все не так просто, как ей кажется.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего конкретного. Я только хочу, чтобы вы поняли одну простую вещь – до того момента, как я снова с вами свяжусь, вам следует спускать все на тормозах. Дайте девушке прийти в себя.

– Дать девушке прийти в себя! Г-господи, да я всю жизнь только тем и занимаюсь! – Линдон посмотрел на часы. – Боже, уже целых полдня прошло! – Старик торопливо засеменил к входной двери, я зашагал следом за ним, едва не наступая ему на пятки. – У меня в клубе назначена встреча членов комитета – п-причем очень важная! Вы знаете, все последнее время нас в клубе пичкали отвратительной едой – уверен, такую дрянную пищу вам в жизни не приходилось пробовать. Из-за этого у меня возникли про-проблемы с пищеварением. Так что, е-если ситуация на кухне не изменится к лучшему, я потребую, чтобы клуб оплачивал счета, которые выставляет мне мой врач. Так, теперь что касается этого типа, Лессингема…

Говоря, Линдон приоткрыл дверь, ведущую в вестибюль. Там стоял «этот тип, Лессингем» собственной персоной. Надо признать, выглядел он впечатляюще. Полное спокойствие – он в самом деле просто идеально владел собой. Лессингем протянул руку:

– Доброе утро, мистер Линдон. Замечательная стоит погода, не правда ли?

Линдон, как я и ожидал, повел себя очень глупо. Он спрятал руку за спину.

– Я хочу, чтобы вы поняли, мистер Лессингем, – на будущее. Я вас знать не знаю и не собираюсь признавать вас в каком бы то ни было качестве. Мои слова в равной степени относятся и ко всем членам моей семьи.

После этого Линдон, сдвинув шляпу далеко на затылок, спустился по ступенькам крыльца, надутый как индюк, и отправился восвояси.

Глава 22. Человек в бегах

Хотя выражение неприязни, да еще в довольно откровенных высказываниях, от будущего тестя наверняка было весьма неприятно для Лессингема, он остался совершенно невозмутимым. Насколько я мог судить, он вообще, можно сказать, проигнорировал этот эпизод и продолжал вести себя так, словно ничего не случилось. Он лишь выждал, пока Линдон удалится на достаточное расстояние, а затем, повернувшись ко мне, ровным голосом заметил:

– Вот видите, похоже, я вам опять помешал. Я могу пройти?

При виде Лессингема кровь закипела у меня в жилах с такой силой, что в первые секунды я просто не решался заговорить, боясь выдать себя. Я чувствовал острую необходимость объясниться с ним – и как можно скорее. Надо сказать, Провидение вряд ли могло выбрать более подходящий момент для его появления в непосредственной близости от меня. Я решил, что если прежде, чем Лессингем уйдет, между нами не наметится некое понимание по ряду определенных вопросов, виноват в этом буду не я. Не ответив на его вопрос, я повернулся на каблуках и направился в лабораторию. Лессингем последовал за мной.

Я не мог сказать, заметил ли он что-то необычное в моем поведении. На ходу он поглядывал по сторонам с той поверхностной, неискренней улыбкой, вид которой всегда вызывал у меня чувство смутного недоверия к нему.

– Вы всегда принимаете гостей именно здесь, в лаборатории?

– Ни в коем случае.

– А это что такое?