Жук

Видя, что я в буквальном смысле уничтожен, Марджори снова повернулась к отцу – холодная, спокойная, полная достоинства. Она вдруг разом стала той самой Марджори, с которой я был хорошо знаком. Поведение отца и дочери в этот момент радикальным образом различалось. Все говорило о том, что в случае, если бы дело дошло до рукоприкладства, представитель старшего поколения, скорее всего, пострадал бы, и весьма серьезно.

– Надеюсь, папа, что вы объясните мне, что произошла нелепая ошибка и что у вас и в мыслях не было подслушивать у замочной скважины. Интересно, что бы вы сказали, если бы я попыталась шпионить за вами? Мне вообще-то всегда казалось, что мужчины особенно щепетильны в вопросах чести.

Старый Линдон все еще мог разве что пыхтеть и что-то невнятно бормотать – и, уж конечно, был не в состоянии всерьез пикироваться со своей весьма острой на язык дочерью.

– Пе-перестань так со м-мной ра-разговаривать, девчонка! Я у-уверен, что ты просто т-тронулась! – Старик повернулся ко мне. – Что за чушь она тут не-несла?

– Что вы имеете в виду?

– Эту а-ахинею про жу-жука и прочий бред, который мо-может быть только плодом во-воображения! Да она просто начиталась всяких ни-низкопробных к-книжек! Ни-никогда не думал, что моя дочь может так ни-низко пасть! Слушайте, Атертон, прошу вас, скажите мне че-честно – что вы думаете о дочери, которая ведет себя так, как она? Которая приводит в дом какого-то безвестного, ни-нищего бродягу и прячет его от отца? И о-обратите внимание! Даже этот бродяга предупреждает ее, что Лессингем – ме-мерзавец, отъявленный негодяй! Ну, скажите же, Атертон, что вы ду-думаете о девушке, которая так себя ве-ведет?

В ответ я молча пожал плечами.

– Я очень хорошо з-знаю, что вы о ней ду-думаете. Не бойтесь сказать об этом только по-потому, что она здесь.

– Да-да, Сидней, говорите, не бойтесь, – вставила Марджори.

Я увидел, как глаза ее снова заискрились – строго говоря, она явно испытывала радость от того, что отец был крайне недоволен ею и разгневан.

– Ну, давайте же, ра-расскажите, что вы о ней думаете – как че-человек, умудренный опытом.

– Давайте, Сидней, дерзайте!

– Да, Сидней. Ну же, что вы ду-думаете о ней в глубине души?

– Ну же, Сидней. Расскажите же, что вы обо мне думаете в глубине души.

Глаза и голос плутовки Марджори источали медовую сладость – она явно насмехалась надо мной. Ее отец, однако, вел себя таким образом, словно все преимущества были на его стороне.

– Н-не смей говорить, пока тебя не спросили! Атертон, я на-надеюсь, что не ошибся в вас. Хо-хочется верить, что вы именно такой человек, каким я вас пре-е-едставлял, и что вы продемонстрируете, что являетесь настоящим другом этой запутавшейся дурочки. Сейчас не в-время для того, чтобы подбирать вежливые слова – надо говорить прямо и честно. Скажите же этой не-недалекой молодой женщине, является ли этот выскочка Лессингем проклятым негодяем – или нет. Ну, говорите же.

– Отец! Неужели же вы думаете, что мнение Сиднея или ваше могут что-либо изменить?

– Вы слышите, Атертон? Скажите же этой избалованной девчонке правду!

– Мой дорогой мистер Линдон, я ведь уже говорил вам, что ничего не знаю о Лессингеме, ни хорошего, ни плохого – кроме того, что известно всем на свете.

– Именно! И весь мир знает его как жалкого авантюриста, который пытается вскружить голову моей дочери.

– Должен признаться, мистер Линдон, раз уж вы так настойчиво требуете от меня, чтобы я высказался, то слова, которые вы употребляете, кажутся мне чересчур грубыми.

– Атертон, мне… мне стыдно за вас!

– Вот видите, Сидней, даже моему отцу неловко за вас. Выходит, вы оказываетесь за пределами участников дискуссии. Дорогой папа, если вы позволите мне высказать мое мнение, то я скажу вам то, что считаю правдой, чистой правдой и одной только правдой. Мистер Лессингем – исключительно одаренный человек, это ясно всем. Нет, не перебивайте, папа, позвольте мне сказать! Он гениальный человек. Он человек чести. Да, он очень амбициозен и ставит перед собой самые высокие цели. Он посвятил всего себя улучшению тех условий, в которых вынуждены жить те его соотечественники, кому повезло меньше, чем ему. И это кажется мне очень достойной целью. Он попросил меня вместе с ним заняться этим делом его жизни. И я ответила, что готова – где, когда и каким именно образом он сочтет необходимым. И я так и поступлю. Я вовсе не думаю, что в его жизни не было мелких грешков и проступков. У меня нет иллюзий на этот счет. Кто из мужчин может похвастать, что его жизнь была безгрешной? Даже представители лучших семейств порой прячутся за экранами, чтобы подслушать чужой разговор. Но, по крайней мере, я точно знаю, что он лучший из мужчин, которых я когда-либо встречала. И я уверена в том, что не встречу никого, кто был бы лучше, чем он. Так что я благодарю Бога за то, что мистер Лессингем ко мне неравнодушен. Прощайте, Сидней. Думаю, мы еще увидимся, отец.

Попрощавшись с каждым из нас едва заметным наклоном головы, Марджори выскользнула из комнаты. Линдон попытался ее остановить.