Жизнь взаймы

— Не выйдет! Ты думаешь, я расшвыряю мои деньги, а я считаю, что это ты разбрасываешься своей жизнью. Вот и останемся каждый при своем мнении. А деньги ты мне отдашь не позднее завтрашнего дня. Я хочу поскорей купить себе платья.

— И где ты собираешься их покупать? — быстро спросил дядя, напоминавший всем своим видом марабу.

— Скорее всего у Баленсиаги. И не забудь, что это мои деньги.

— Твоя мать…

— Итак, завтра, — сказала Лилиан, запечатлев на лбу Гастона подобие поцелуя.

— Послушай, Лилиан, не делай глупостей! У тебя и так прекрасная одежда. А платья в таких салонах мод стоят уйму денег!

— Не буду спорить, — ответила Лилиан и посмотрела сквозь темный двор на серые, словно полированный сланец, окна на фасаде дома напротив, в которых отражались последние лучи предвечернего солнца.

— Копия — отец! — Старик испытывал неподдельный ужас. — Не убавить, не прибавить! Ты могла бы жить себе припеваючи, если бы не его сумасбродные прожекты.

— Дядя Гастон, я как-то услышала, что от денег в наше время можно избавиться двумя способами. Первый — это копить их и потом потерять из-за инфляции, а второй — потратить. А теперь расскажи мне лучше, как тебе живется?

Гастон вяло махнул рукой. — Ты же сама видишь. Времена нынче тяжелые. Такие вот времена! А я — человек бедный.

Лилиан оглядела комнату: прекрасная, старинная мебель, мягкие кресла в чехлах, укрытая куском марли хрустальная люстра, и вдобавок несколько хороших картин.

— Ты всегда был скупым, дядя Гастон, — заметила она. — Почему ты и сейчас такой же?

Он внимательно рассматривал её своими темными птичьими глазками.

— Ты собираешься жить здесь? Но ведь у меня совсем мало места.

— Места у тебя как раз хватает, но жить я тут не хочу. А сколько тебе, собственно говоря, лет? Ты же, кажется, старше моего отца лет на двадцать?

Старик был сбит с толку. — Если ты знаешь, зачем тогда спрашивать?

— А ты смерти не боишься?

Гастон немного помолчал. — У тебя отвратительные манеры, — пробормотал он еле слышно.

— Это точно. Мне не стоило спрашивать тебя об этом. Но я так часто задаю себе самой этот вопрос, что совсем забываю: ведь это может испугать других людей.

— Я ещё пока в порядке. Но если ты рассчитываешь скоро получить наследство, то должен тебя разочаровать.

Лилиан рассмеялась. — Ну на это я уж точно не рассчитываю! Я устроилась в отеле и не буду докучать тебе здесь.

— В каком отеле? — быстро спросил Гастон.

— В «Биссоне».

— Слава Богу! Хотя я бы не удивился, если бы ты поселилась в отеле «Риц».

— И я тоже! — ответила Лилиан.

* * *

Клерфэ заехал за ней. Они отправились в ресторан «Ле Гран Вефур».

— Как прошло ваше первое столкновение с миром, здесь внизу? — спросил он.

— У меня такое чувство, словно я оказалась среди людей, которые считают, будто им уготована вечная жизнь. По крайней мере, они так себя ведут. Они вцепились в их накопленное барахло и при этом забывают о собственной жизни.

Клерфэ рассмеялся. — А ведь в последнюю войну они поклялись не повторять старых ошибок, если им удастся пережить её. Но человек достиг больших успехов в том, что быстро всё забывает.

— И ты тоже это забыл? — спросила Лилиан.

— Старался изо всех сил, но надеюсь, мне это не совсем удалось.

— Может, поэтому я и люблю тебя?

— Ты не любишь меня. Если бы любила по-настоящему, то не стала бы так легко бросаться этим словом и вообще не стала бы говорить мне об этом.

— Может быть, я люблю именно тебя, потому что ты не озабочен мыслями о будущем?

— Тогда тебе пришлось бы полюбить всех мужчин санатория. Я предлагаю попробовать здесь морской язык с миндалем и запить это молодым монтраше.

— Так почему тогда я люблю тебя?

— Потому, что именно я здесь. И потому, что ты любишь жизнь. А для тебя я всего лишь безымянная часть жизни. При чём очень опасная.

— Для меня?

— Нет, для того, безымянного. Его можно в любой момент заменить на кого-то другого.

— И меня тоже, — медленно выговорила Лилиан. — Меня тоже можно заменить, Клерфэ.

— В этом я больше не совсем уверен. Был бы поумнее, сбежал бы поскорей сломя голову.

— Но ты еще вовсе и прийти ко мне не успел.

— Завтра утром я уезжаю.

— Куда же? — спросила Лилиан, не поверив в его слова.

— Далеко. Мне надо быть в Риме.

— А я отправлюсь за обновками к Баленсиаге. Это подальше Рима.

— Я действительно уезжаю. Надо заняться новым контрактом.

— Ладно, — сказала Лилиан. — Тогда у меня будет уйма времени, броситься с головой в салоны мод. А то мой дядя уже собирается взять меня под опеку или отдать замуж.

Клерфэ рассмеялся. — Уж не хочет ли он снова загнать тебя во вторую тюрьму, прежде чем ты поймешь, что такое свобода?

— А что такое свобода?

— Я этого тоже не знаю. Знаю только, что это не безответственность и не отсутствие цели. Легче понять, чем она не должна быть, чем то, что это есть на самом деле.

— Когда ты собираешься вернуться? — спросила Лилиан.

— Через пару дней.

— У тебя любовница в Риме?

— Да. — ответил Клерфэ.

— Я так и думала.

— Почему?

— Было бы очень странно, если бы ты жил один. Я тоже была не одна, когда появился ты.

— А сейчас?