Жизнь побеждает

Две науки скрестились друг с другом. Пока в нашей стране создавались всё более надежные и могущественные средства против чумы, близ Харбина, в захваченной японцами Маньчжурии, назревала опасность более грозная, чем маньчжурская эпидемия 1911 года.

Здесь, где сама земля хранит память о том, как русская наука спасала — и спасла — огромную страну от опустошительной эпидемии, в стране, где Заболотный впервые доказал возможность полного искоренения чумы, готовился заговор против человечества.

Близ станции Пинфань японцы обнесли большую территорию земляным валом и проволочными заграждениями. Вооруженные караулы Квантунской армии и ток высокого напряжения, пропущенный по проволоке, охраняли подступы к этой территории. За оградой действовал отряд № 731 генерал-лейтенанта медицинской службы Исии Сиро. Посещения отряда командующим Квантунской армией генералом Умедзу, начальником штаба армии генералом Касахара и принцами Такеда и Микоса ясно показывали, какое большое значение придавала императорская ставка работаем отряда.

Гости внимательно осматривали корпуса секретных отделов отряда № 731. Генерал-лейтенант шел среди почетных гостей, почтительно наклонив голову.

— Мы исходим из того бесспорного положения, что наука пошла неверным путем со времен Пастера и Мечникова, — говорил он. — Надо исправить эту ошибку. Соображения так называемого «гуманизма» подменили правильное понимание главного — полезности. Бактерии осуществляли то, что с научной точки зрения нельзя назвать ни хорошим, ни плохим. Тут требуется другое слово: истребляя нищих, неполноценных, отбирая тех, кто имеет действительное биологическое и социальное право на существование, они делали необходимое. Эпидемии спасали Землю от перенаселения, избавляли высшие расы от соревнования с биологически низшими. Эпидемии продолжали естественный отбор в человеческом обществе. Они спасали тюрьмы от тысяч голодных, которые попали бы за решетку; больницы — от сотен тысяч больных; палачей — от непосильной работы. Если бы не природа, а человек создал эпидемии, ему следовало бы поставить памятник!.. Наука пошла неверным путем. Вместо того чтобы использовать болезни для очищения человечества, она попыталась уничтожить их. И она сделала многое, чтобы достигнуть неправильно поставленной цели. Надо, .впрочем, признать, что другие причины способствовали вымиранию больших людских масс. Но это не благодаря науке, а вопреки ей... Существовала опасность, что болезни исчезнут как раз тогда, когда человечество научилось наконец понимать значение и разумность этой силы. Американцы воюют при помощи европейцев — они используют наемные армии. Мы можем поступить разумнее — воевать при помощи армий, численность которых не знает границ, не нуждающихся ни в плате, ни в боеприпасах, ни в питании.

Как бы заканчивая фразу, генерал-лейтенант коротким жестом обвел территорию отряда. На обширном пространстве в строгом казарменном порядке разместились одноэтажные и двухэтажные корпуса. Между дорожками и корпусами простирались зеленые лужайки. Изнутри проволочные заграждения были замаскированы диким виноградом и кустами роз.

— Не означает ли появление таких армий нового этапа в истории цивилизации? — спросил Исии Сиро.

Гости зашли в длинное одноэтажное здание. Служители подали маски, специальную обувь и одежду. В лабораториях сотрудники поднимались со своих мест, молча кланяясь серыми одинаковыми масками, — исполнительные сотрудники, очень похожие друг на друга и совсем не похожие на людей.

Окна были завешены плотными шторами, белый свет ртутных ламп заливал помещения.

Тем приятнее было выйти на улицу, пройти по желтым дорожкам около зеленых лужаек и полюбоваться аккуратно подстриженными кустами роз, хорошо скрывающими проволочные заграждения.

Выйдя из помещения, генерал продолжил свои объяснения:

— Мы работаем с возбудителями чумы, холеры, сибирской язвы, брюшного тифа, паратифа, газовой гангрены. Преимущество нашей методики заключается в том, что исследования ведутся и на животных и на ‘людях. В этом нет ничего принципиально нового. Многие ученые прививали опасные инфекции самим себе. Но поступать так, во-первых, неразумно, а во-вторых, медлительно: для каждого опыта нужен не один объект, а тысячи. Англичане вели опыты на людях в исправительных заведениях Индии, французы — в колониях для прокаженных. Тут объектами служили не единицы, а сотни людей. Но и англичане не довели дела до конца. Это сумели осуществить только мы и наши союзники.

Генерал помолчал, видимо давая гостям время продумать его слова и задать вопросы, если они пожелают. Но все было изложено ясно, и вопросов не последовало.

Указывая рукой на большое кирпичное здание с окнами, забранными решеткой, Исии Сиро продолжал: