Жизнь побеждает

— Человек не может по своей воле переделывать сложившиеся породы животных и растений, — говорили эти люди. — Выводить новые расы микробов и, используя эти авирулентные расы, строить крепость против болезней — значит строить на песке.

Старый спор, вернее сказать — старая война, которая тянется не годы, а десятилетия.

Вспоминается 1926 год. Из Вены, от замечательного ученого, революционера в науке, последователя русской научной мысли Пауля Каммерера, пришло в Москву письмо. Каммерер писал:

«Дорогие товарищи и коллеги!

Вы все, вероятно, знаете о нападках, произведенных на меня доктором Ноблем в «Nature» .(Лондон) от 7 августа 1926 года. Нападки основаны на обследовании вещественного доказательства этих работ — экземпляра жабы-повитухи (Alytes) с брачными мозолями, произведенном в Венском биологическом опытном институте с согласия профессора Пршебрама и моего.

Главный момент обвинения — искусственная, вероятно тушыо, окраска, при помощи которой якобы создавалось ложное впечатление.

Кто еще, кроме меня, заинтересован в том, чтобы произвести такие фальсификации, — об этом можно только отдаленно догадываться. Но несомненно, что почти вся работа моей жизни этим поставлена под сомнение...»

Ну, конечно, не спор, а война, в которой, если не было другого средства сломить противника, его уничтожали. Когда в Москве читали письмо Каммерера, ученого уже не было в живых.

Самоубийство!

Вернее назвать это убийством. Подлое убийство немецкими, английскими и австрийскими фашистами от науки человека, отстаивавшего идею развития в природе.

Вслед за Мичуриным, который доказал возможность переделки организмов и передачи по наследству новообразовав- шихся признаков, Каммерер многочисленными опытами подтвердил истинность этого закона для мира животных.

Кожа огненной саламандры покрыта причудливым сочетанием яркожелтых и черных пятен. Если длительное время воспитывать саламандру в террариуме с желтым грунтом, на глазах исследователя меняется расцветка кожных покровов животного. Желтый цвет преобладает все больше и больше. И новое свойство передается потомству.

— Все живое меняется под влиянием окружающей среды,— доказывал Каммерер, защищая учение Мичурина. — Варьируя условия, в которых обитает живой организм, человек создает в нем новые свойства, новые, не бывшие раньше черты.

И взгляды ученого подтверждались новыми экспериментами: живущий в глубоких пещерах слепой протей в лаборатории Каммерера при попеременном освещении красным и дневным светом образовывал хорошо сформированные глаза. Под влиянием новых условий жизни у жабы-повитухи возникали и передавались по наследству особые образования, так называемые брачные мозоли.

То, что трудно опровергнуть, можно оболгать. Разве не так действовали враги Пастера? В ответ на работы Каммерера в Германии, Австрии, Америке и Англии раздавались всё более громкие и настойчивые голоса:

— Опыты ведутся неправильно, это подделка!

И Пауль Каммерер был изгнан из Венского университета. Профессор Пршебрам и другие честные ученые горячо выступали в защиту Каммерера.

Но немногие друзья не в силах были обеспечить Каммереру лабораторию, кафедру, а главное — сберечь его от клеветы. Ученый путешествует по всему миру, отстаивая правоту своих идей. И когда наконец, после многолетних скитаний, он решает навсегда поселиться в Советском Союзе и готовится к переезду в Москву, ему наносят последний удар.

Когда Вена была взята советскими войсками, нам удалось побывать в Венском университете и Биологическом опытном институте. Мы ходили по лабораториям и думали: не из этого ли стеклянного шкафа ночью выкрали подлинные экспонаты, уничтожили их, заменили поддельными, чтобы затем при свете яркого дня доктору Ноблю можно было бы, не рискуя ошибиться, обнаружить «подделку» и с услужливой’ трибуны лондонской «Nature» объявить об этом всему миру?

Мы искали старых служителей института, помощников Каммерера, расспрашивали их. Они отвечали, понизив голос, оглядываясь на двери, как будто враг еще жив. Да, он и в самом деле еще не мертв.

— Ну, конечно, экспонаты выкрали и заменили поддельными, — говорили работники института. — Кто? Те, кто ненавидел господина Каммерера. Ведь десятки людей держали раньше экспонаты в руках, тщательнейшим образом исследовали их, подтвердили подлинность. Выкрали те, кто хотел убить Каммерера: иезуиты, фашисты — те, кто желал бы убить все рожденное разумом. Для них Каммерер был врагом всегда и стал врагом в сто раз более ненавистным, как только решил переехать в Советский Союз.

Старый спор. Он повторился и тут, в микробиологии, определяя все дальнейшее развитие этой науки. Война между теми, для кого мир неизменен, неподвижен, и теми, для кого наука — путь.в будущее, средство переделки природы.

— Не новые разновидности микробов, а временные изменения, — говорили Покровской и ее друзьям. — Не новые устойчивые свойства, вызванные к жизни человеком, а след, вроде того, какой оставляет повозка на песке: подует ветер — и след' исчезнет.

Могли ли поверить в это Покровская и другие советские чумологи?..