Жизнь побеждает

Этот труд и заполнил его жизнь в Рахинке.

В письме домой он писал: «Жалею об одном — нет у меня двадцати рук».

Письмо ушло в Астрахань, унося в далекий город неясный запах, оставшийся после дезинфекции.

В тот же день приехала «вторая пара рук» — высокая сутулящаяся девушка с близорукими серыми глазами.

Не давая ей представиться, Деминский недовольно сказал:

— Не женское это дело, голубушка. Поезжайте-ка обратно — так лучше будет!

Словно не услышав его слов, она, сильно окая, отрекомендовалась:

— Елена Меркурьевна Красильникова. Верно, боитесь, что хлопот со мной много. А я-то привычная.

— К чуме?

— Вообще. К делу привычная!

Оглядевшись, спокойно села к столу и, видимо желая уничтожить последние сомнения, добавила:

— Прошлый год на шхуне ходила до Персии фельдшерицей. Холера у нас на корабле началась — ничего, справились.

Елена Красильникова осталась в Рахинке. Сумел ли бы он выполнить всю ту работу, которая нахлынула, без этой второй пары неторопливых, очень умелых и сильных рук, без этой спокойной девушки с ясной головой и самоотверженным сердцем! Вскрытия, десятки животных под опытом. Выезды на хутора к больным. Наблюдение за течением эпизоотии в степи.

Домой возвращались обычно вместе. Переодевшись и тщательно продезинфицировав лицо и руки, Деминский садился за стол напротив Красильниковой, расспрашивал ее:

— На шхуне плавали, теперь на эпидемии работаете. Разве нельзя найти дела поспокойнее?

Она немногословно рассказывала:

— Отец у меня прошлый год совсем ослеп. Зимой я учусь в Петербурге на Высших женских курсах, а летом надо на жизнь заработать ему и себе, хоть немного.

— Но разве трудно найти другую работу?

Девушка недоуменно пожимала плечами:

— Эта чем плоха? Эту тоже надо исполнять.

И сразу переводила разговор на другую тему.

К сентябрю эпидемия была пресечена. Сразу же, с обычной для астраханского начальства скоростью, последовало распоряжение свернуть лабораторию.

Деминский отказался выполнить приказ. Результатов еще не было — под опытом находилось сорок два суслика; были среди них животные с очень подозрительной клинической картиной. И главное, хотя целый месяц не отмечено новых заболеваний среди людей, эпизоотия в степи продолжается.

Он писал в Астрахань, что надо не сво-рачивать, а развернуть во всю ширь бактериологические исследования. Длинное и горячее письмо кончалось просьбой: «Пришлите опытного помощника. Работы приняли такой размах, что вдвоем справиться просто немыслимо».

Из Астрахани вновь подтвердили, что губерния объявлена по чуме благополучной, и, следовательно, продолжать бактериологические изыскания нецелесообразно. Для убедительности сообщали, что¹ отпуск средств уже прекращен.

Он отложил письмо. В окно видно было: стадо шло со степи, поднимая тучи пыли. Солнце купалось в ней, еле выглядывая из-за крыш домов, багровое и тусклое.

— По¹ домам! —«сказал Деминский. — Вот и нам приказывают: «По домам!» Вы бы, Елена Меркурьевна, уложились — и в путь. А то сообщают, что денег на содержание лаборатории присылать не будут. Там — ох, какие решительные! Только с кем они бороться хотят — с бактериями или с бактериологами?

— И вы уезжаете? — спросила Красильникова.

Он быстро подошел к ней почти вплотную, сказал, непривычно повышая голос (только в этот момент Красильникова поняла, насколько он взволнован):

— Не уеду. Не дождутся! Уехать может преступник — хуже чем преступник, потому что равнодушие всегда хуже, чем зло. Вчера сами видели в степи: дохнут грызуны. Тридцать дней нет смертных случаев среди людей, а в губернии, объявленной по чуме благополучной, от неведомых причин продолжается нерасшифрованная, неизученная, неразгаданная, а значит, в сто раз более опасная эпизоотия. Пусть они там не желают ее замечать. Надо быть преступником, чтобы уехать, ничего не найдя, не кончив дела!

Она ответила, сильно окая, больше чем обычно растягивая слова:

— А я-то что ж, по-вашему, преступница? Тоже останусь! Он не стал спорить. Сказал, пожимая ей руку:

— Большое вам спасибо! Даже не знаю, как бы я без вас! Напряженная работа продолжалась круглосуточно.

Суслик номер семнадцать погиб ночью. Деминский шел в лабораторию, чтобы вскрыть погибшее животное. Уже приближалось утро — в конце улицы светлела узкая полоска неба. Ипполит Александрович шел быстро', наклонив голову, не оглядываясь по сторонам. Номер семнадцатый занимал его очень: такое острое и бурное развитие болезни обещало интересные результаты.

Вскрывая, Деминский принуждал себя к обдуманным и медленным движениям.

Наклонился, изучая поверхность органов, изуродованных характерными бугорками. Признаки скопления микробов, наводнивших лимфатические узлы, прорвавшихся через все барьеры в кровь грызуна. Очень похоже на чуму!

Очень похоже!

Низко наклонился, близоруко рассматривая всю эту картину и запоминая каждую деталь. Сердце колотилось так сильно, что не удержался, сильно вздохнул. В ту же секунду резким движением выпрямился.

Похоже на чуму. Как будто он нашел наконец то, что искал.