Жизнь наизнанку

— Ленка! Ленка!

— Что ты орешь, как резанный? — недовольная девочка примерно его возраста уже выходила из палатки, раздраженно шипя на него.

— Лен, — проговорил он уже тише, подходя к ней. — Слушай! Сейчас один челнок рассказал… Ты не поверишь!

— Во что не поверю?

— В аленький цветочек!

— Во что? — нахмурилась Лена. — В какой еще цветочек? Что ты несешь?

— Есть такой цветочек, который людей от всех болезней излечивает, — начал он на одном дыхании. — Он где-то в наших тоннелях прячется. Его только отыскать надо! И он мамке твоей поможет, слышишь? Излечит ее недомогание!

Девочка долго смотрела на него не верящими глазами. Потом, вдруг, на них набежали слезы, и Лена взорвалась рыданиями.

— Что… Что ты такое говоришь! Как ты можешь! Придумал какой-то аленький цветочек и издеваешься тут надо мной! Уходи! И больше не смей здесь появляться! — она повернулась и быстро скрылась за пологом палатки.

Максим не знал, что делать. Он не понимал, почему она ему не верила. Почему вот так просто прогнала его? За что же?

Внезапно кто-то резко кашлянул за спиной. Максим резко обернулся. Перед ним стоял тот самый человек, который рассказывал у костра про аленький цветочек. Он долго кашлял, после чего посмотрел на Максима взглядом нездоровых глаз.

— Смерть всегда рядом, — почему-то проговорил он, а затем добавил: — Но любовь и надежда всегда намного ближе и, словно щит, противостоят этой смерти. Ты не посторонишься? Мне в эту палатку надо, я здесь за ночлег заплатил. — Он прошел мимо Максима, опять страшно закашлявшись, прямо в палатку к Лене.

О чем это он? Ее матери пока не угрожает смерть! Просто легкое недомогание, неясное пока врачам. Выздоровеет она! Выздоровеет же! А любовь? Опять, о чем это он? Трудно было признать, но к Ленке он что-то все же чувствовал. Он не мог объяснить, что, но этого ему и не надо было. Он просто каждый день выискивал ее, где бы она ни находилась, и старался побыть с ней подольше. Разве это любовь? Просто с ней ему было хорошо. Хорошо, как никогда и ни с кем. Разве это любовь? Нет, наверно… Это просто дружба. Но он уже ни в чем уверен не был. Странные слова незнакомца зажгли в нем бурю самых разных чувств, а главное зажгли в нем борьбу противоречий, так что мысли рекой потекли в его голове, направляя в одно единственное русло. И он удалился в свою палатку, так и не решив, любит он или просто дружит…

А на следующий день на станции разразилась эпидемия неясной болезни. Максим, выйдя на станцию, увидел носящихся сломя голову начальника и одетых по-походному мужчин. Он спешно отдавал приказы о срочной экспедиции в большое Метро. Нужно было что-то доставить.

Мальчик забеспокоился. Он побежал к палатке Лены, но та оказалась пуста. Беспокойство охватило его уже не на шутку. Где она? Где ее больная мать? Где тот незнакомец, который кашляет? Что происходит?

Он побежал к лазарету, где бегали люди. Хотел было войти внутрь, как путь ему преградил Волков с автоматом наперевес.

— Нельзя! — строго сказал он. Да что с ним случилось? Обычно веселый и добрый дядя… — Нельзя. Болезнь подцепишь. Вали отсюда!

— Но… Но, Петр Николаевич…

— Чего тебе? Неясно, что ли сказал?

— Да кто заболел-то?

— Ленка Жиганова с матерью, — неожиданно прогремел ответ. — И этот их… «Постоялец».

Максим на не гнущихся ногах пошел куда-то. Куда, он сам еще не знал. Но знал точно он одно — Лена дорога ему, как никто. За прошедшую ночь что-то изменилось. Да-да, изменилось. И теперь он ощущал себя продолжением девушки, не мог себя представить без нее…

— Да ладно! — прервал прапора, вдруг, Сергей. — Кто же поверит, что чувства тринадцатилетнего ребенка могут быть такими сильными? Он же ребенок!

— Это ты у нас все еще ребенок! — встрял Ахмед. — У детей-то, а в особенности в этом возрасте, чувства посильней твоих и моих вместе взятых будут!

— Ну так что? Продолжать? — прапор затянулся и, выпустив густые клубы дыма, хитро посмотрел на обоих.

— Да-да! — проговорил из-за плеча Авдея Молодой. — Если кому-то не интересно, то не всем же.

— Продолжай, — подтвердили братья, — мы тебя слушаем. — А Серега с Ахмедом еще долго тыкали друг друга локтями…

Так вот. Пришла ли эта мысль ему сразу, либо потом, когда он увидел на платформе оставленный кем-то в спешке автомат с рюкзаком, но через час Максим уже удалялся от станции по тоннелю. Куда подевались дозоры, было неясно, но ему все же беспрепятственно удалось уйти. Порой в шоковом состоянии мы такое можем нагородить, а потом сами не помним, как это случилось.

А парень был в шоке. Он только, можно сказать, осознал, что любит Лену, как на тебе, она заражена чем-то смертельным. Да, о смерти ему никто не говорил, но представьте себе, какое может быть воображение у парня, который поверил ничем не доказанным словам первого встречного.

Он шел, как в тумане, словно это был не он. Словно в него вселилось что-то. А может, и вселилось. Например, желание помочь любимой девочке, от которой он без ума.