Жизнь на льдине

Потом мы включили радио, слушали «Последние известия». В Москве о нас вспоминали, говорили, что мы уже четыре месяца работаем на дрейфующей льдине, посылали нам приветы, полные теплоты, внимания и любви.

Умывшись, Кренкель надел новый меховой комбинезон. Раньше все боялись надевать комбинезоны. Думали, что их очень тяжело натягивать. Поносив несколько дней, убедились, что это не страшно, и привыкли к ним.

Несмотря на праздничное настроение, Петрович продолжает обрабатывать материалы дрейфа. Час назад он поднял вертушку. У нас нет перерывов в труде; даже в дни отдыха мы выполняем свои обязанности.

— Нашу льдину теперь несет на юго-запад, — сообщил Петрович.

21 сентября

Сегодня мы все поднялись одновременно, потому что хотелось чем-то отметить наш праздничный день. Но как мы можем его отметить? Устроить хороший обед? А что делать до обеда?.. Несколько мгновений мы сидели молча, а потом решили: надо заняться будничной работой, сидеть на льдине без дела скучно!

Федоров мастерит новый прибор для определения толчков. Он хочет регистрировать все мельчайшие колебания льдины. Таким образом, мы откроем нечто вроде филиала сейсмографической обсерватории. Евгений Константинович будет единственным и главным ее сотрудником.

Утром я уходил на склад, устраивал из старых ящиков перегородки для висячего буфета. Он нам здесь очень нужен, а везти лишний груз не хотелось. Продукты, кружки и хлеб у нас лежат на меховых шкурах, и поэтому масло часто смешано с оленьим волосом… Подвешу буфет, уложу все на полки… Думаю такой же небольшой шкаф сделать и для книг, которые у нас разбросаны и на полу, и на шкурах, и под койками.

Слушали выступление Михаила Водопьянова. Он говорил, что о нас расспрашивают во всех городах страны.

Петр Петрович по случаю праздничного дня пожертвовал сто пятьдесят граммов добытого из коньяка спирта, которого у него, кстати сказать, очень мало.

Мы пожелали друг другу, чтобы дрейф закончился благополучно.

У всех праздничное настроение; довольны, что побрились, умылись и переодели белье.

После обеда в течение часа отдыхали, вернее, обдумывали свою жизнь. Мы и раньше, бывало, лежали так в спальных мешках, молча, и казалось, что все мы поглощены своими мыслями о семье, о знакомых, о прошедших днях… Потом нередко выяснялось, что думали-то мы об одном и том же: о своей жизни на льдине — минувшей, а больше — о предстоящей.

Кренкель передал метеорологическую сводку на остров Рудольфа и лег спать. Я тоже решил заснуть.

Женя ушел в свою ледяную обсерваторию, а Петр Петрович начал гнать дистиллированную воду.

Наш лагерь окутан туманом, низко нависли облака. Если бы была ясная погода, мы могли бы сходить на лыжах или, как говорят на Большой Земле, совершить спортивную вылазку. Но далеко уходить нельзя. Сквозь прорывы облаков только изредка видна луна.

— Теперь нашей экспедиции ничто не угрожает, — сказал я, залезая в спальный мешок.

— Почему? — удивился Петрович.

Я объяснил:

— Мы прожили на льдине четыре месяца, провели много научных наблюдений. Результаты наблюдений переданы в Москву. Если даже с нами что-нибудь и случится, труды нашей экспедиции останутся для народа.

— Конечно, мы уже прожили порядочное время, но осталось сделать еще много научных работ, — возразил Женя.

— Это правильно, — ответил я, — но в случае катастрофы мы должны сделать все необходимое, чтобы сохранить результаты наших наблюдений и научных работ… Для этих наблюдений, собственно, мы здесь живем, братки, вдали от Родины и семьи.

— Что они сейчас делают, «бабки» наши? — вспомнил Кренкель.

Ширшов размечтался:

— Сейчас идут по улицам Москвы… Начинается дождь, блестит асфальт, отражающий свет электрических фонарей…

— Алло, алло! — прервал его Кренкель. — Начинаем час поэтического и пылкого воображения…

Все рассмеялись и закутались в спальные мешки. Мысли о Москве долго не давали спать; я ворочался с боку на бок, «путешествуя» то по одной, то по другой улице столицы.

Перед сном Петрович снова взялся за английский язык. Так, с учебником в руках, он и заснул.

22 сентября

У Кренкеля сегодня плохое настроение, он чем-то недоволен. Говорит, что после вчерашней стопочки спирта у него болит голова. Он лежит и читает книгу Павленко «На Востоке».

Я предложил ему сделать проводку от радиоприемника к койкам, чтобы каждый из пас мог слушать музыку и новости, не вылезая из спального мешка. Он согласился и начал ползать по палатке, протягивая провода.

Ширшов и Федоров уходили в разведку и в течение семи часов путешествовали по соседним льдинам. Вернулись поздно вечером и сказали:

— Мы со всех сторон окружены ледяными полями, больших разводий теперь уже нет.

Ребята сильно устали; Федоров лег спать, а Ширшов, как всегда, в течение часа занимался английским языком.

Ночью Петр Петрович еще раз ходил к гидрологической лунке и вернулся оттуда расстроенный: оказывается, его вертушка не работает, ее опять нужно ремонтировать.

23 сентября

Эрнст продолжает читать книгу Павленко «На Востоке». Он читал ее всю ночь, говорит, что очень нравится. Я ее прочел еще на острове Рудольфа.