Жизнь на льдине

Установилась солнечная, ясная погода. Женя засел на сутки — вести наблюдения за магнитными вариациями. Петр Петрович успел еще до утреннего чая вытащить вертушку. Мы с ним решили сделать вылазку, хорошенько осмотреть нашу трещину, объехать большой район на байдарке и снять интересные места киноаппаратом, для чего Кренкель зарядил «кинамо». Мы с Петром Петровичем впряглись в лямки и потащили нарту с байдаркой. Эрнст нас два раза снял. Кадры, наверное, будут удачными.

Когда мы стали подходить к трещине, я заметил огромную голову, высунувшуюся из воды. Это был лахтак — морской заяц пудов на двадцать весом. Все мы в восторге — вот еще одно вещественное доказательство существования жизни в центре полярного бассейна!

Таким образом, окончательно опровергнуты старые теории о крайней бедности растительного и животного мира в центральной части бассейна.

Наличие водорослей придает льду красную и желтую окраску; была поймана маленькая медуза; ранее мы отмечали, что к нам в гости прилетали чайки и пупочки. После того как к нам пожаловали медведи, мы задали себе вопрос: чем они питаются? Теперь же встреча с морским зайцем подтвердила наши выводы: Центральный полярный бассейн не мертвая пустыня. И в море, и на льдине — всюду жизнь.

Мы спустили байдарку на воду, сели в нее с Петровичем и поехали, а лахтак то вынырнет, то скроется. Мы всячески прятались, подстерегали его, чтобы пристрелить, по безуспешно!

Трещина, по которой мы плыли, большая, как река: самое узкое ее место — тридцать метров, самое широкое — семьдесят. На берегах этой «реки» лежат большие наторошенные льдины. Заяц несколько раз показывался нам в разных местах, но далеко. Сделали много снимков.

На обратном пути увидели перевернувшуюся льдину. На ней было много водорослей. Мы остановили байдарку, присмотрелись внимательно. Петр Петрович аккуратно наскоблил их ножом в пергаментную бумагу; он будет исследовать эту полярную растительность под микроскопом.

Потом с этой добычей вернулись на льдину. Хотя зайца и не удалось поймать, зато Петя обогатил свой гидробиологический «музей».

Нарту с байдаркой оставили в сотне метров от трещины. Завтра мы снова поедем выслеживать нашего «зайчишку».

После обеда с удовольствием слушали «Последние известия по радио» из Москвы и передачу для Красной Армии.

Сейчас допишу дневник, заберусь в мешок и буду до читывать «Что делать?» Чернышевского.

Температура упала до двух градусов холода. Обрадовался, что снег теперь меньше будет таять. Вода нам сильно опротивела, хотя мы и знаем, что, когда наступят морозы, будем с грустью вспоминать о ней: придется затрачивать много-много трудов, добывая из снега воду для приготовления обеда и мытья посуды…

Петр Петрович пришел около часу ночи. Он еще у опускал вертушку для определения дрейфа.

4 августа

Ходил выслеживать лахтака. Несколько раз проваливался между торосами. Лахтак не показывался. И эта охотничья прогулка не принесла никакого результата: заяц словно почуял, что за ним следят, и скрылся.

Кренкель перенес палатку с техническим имуществом в другое место. Занимались перевозкой снаряжения, уложенного в хозяйственной палатке. Так мы меняем расположение нашего «полюсного городка» почти каждый день, стремясь выбрать наиболее выгодное место, защищенное от воды; от ветра же защищаться на льдине невозможно.

Женя после обеда сразу заснул: он работал тридцать пять часов подряд. Утром он еще раз сделал астрономическое определение: нас снова отнесло на четыре мили к северу.

5 августа

Встал и оделся мгновенно, так как белья, а в палатке довольно прохладно.

Сегодня испытал большое огорчение. Обследуя «холодильник», разрыл пещеру, где лежат мясо и рыба. Едва открыл, в нос ударил тяжелый запах разложения, гнили… У меня руки опустились: все наши надежды на запасы свежего мяса сразу рухнули. Это солнечные лучи, проникая сквозь толщу льда, повредили наши пищевые ресурсы. Рыба, лежавшая в глубине пещеры, стала мягкой, но не имеет скверного запаха. Я достал мясо, очистил его ножом, стало пахнуть меньше. Утрамбовал мясо кусочками льда. Может быть, кое-что еще удастся использовать.

Меня беспокоила мысль о том, в каком состоянии находятся сто килограммов телятины, зарытой в соседнем «холодильнике». Я побежал туда. Долго орудовал пешней. Оказалось, что после наружной очистки мясо можно есть. Конечно, если бы оно лежало на полке в мясном магазине, то любой санитарный инспектор запретил бы продавать, а в наших условиях сойдет. У нас санитарный врач «свой» — согласится, а если и не даст сразу согласия, то уговорим!

Хотя наши желудки не совсем хорошо реагируют на такую пищу, но ничего не поделаешь: мясо для нас очень важно как противоцинготное средство. Что же касается запаха, то у нас есть испытанные и надежные специи для борьбы с ним: лавровый лист, лук, чеснок и перец в таком количестве, чтобы при еде драло горло наждаком… Это мое изобретение, одобренное всеми жителями станции «Северный полюс», даже Веселым который, как ни странно, поедает острую пищу с большим удовольствием…