Жизнь на льдине

Вчера мы все послали корреспонденции в газеты: Эрнст и я — в «Правду», Женя — в «Комсомольскую правду», Петр Петрович — в «Ленинградскую правду». Погода становится все хуже, сырость окончательно замучила нас.

9 августа

В четыре часа тридцать минут утра Эрнст разбудил Петровича и поздравил его: у Ширшова накануне родилась дочь. Радио принесло это известие на нашу льдину. Петя беспокоится о жене, о ее здоровье.

Часом позже пришло дополнительное сообщение: дочурка родилась отличная, весом в десять фунтов, жена Ширшова чувствует себя хорошо. У Петровича радостное настроение.

После чая я продолжал работать: гнуть, паять и сверлить алюминиевую пробку. Однако это занятие пришлось прервать, так как братки захотели обедать. Я пошел на кухню, разогрел остатки ухи, добавил воды и соли, так как уха была слишком густая. На второе сварил горошек (к вчерашним мясным котлетам). На третье у нас был чай с сухим компотом.

Женя сделал очередное астрономическое определение: мы в третий раз перевалили через восемьдесят восьмую параллель, теперь снова на юг. Скорость дрейфа возросла. Когда на острове Рудольфа сегодня получили наши координаты, там даже ахнули от удивления, что нас так быстро несет на юг.

Петрович настолько занят обработкой материалов по вертушечным наблюдениям, что не имеет даже возможности написать статью в газету «Известия» (он ее корреспондент). Редакция шлет ему вежливые напоминаний одно за другим.

Я ушел на кухню, паял бачок для лампы. Теперь готово уже все, кроме ножек.

Вечером мы собрались в палатке, принесли чаи и торт. Все поздравили Петровича с новорожденной. Он сидел сияющий.

10 августа

После завтрака, с утра, начали полную гидрологическую станцию. Петрович, отремонтировав тросик, взял пробы с верхних горизонтов. Потом опустил четыре батометра на глубину две тысячи метров.

Ветер усилился, скорость его достигает шестнадцати метров в секунду. Наш дрейф поэтому еще больше ускорился. Трос с батометрами загнало под лед. Пришлось приостановить гидрологические работы.

Четыре батометра остались висеть на глубине подо льдом. Вытащить их пока невозможно. Ждем, когда дрейф замедлится.

Женя приготовил свои приборы для гравитационных　наблюдений. Но ветер порвал края его палатки и, чтобы спасти приборы, Жене пришлось лечь плашмя на банки и коробки. Мы тщательно покрыли приборы фанерой, положили на нее груз и лишь после этого успокоились.

Идет мокрый снег, он залепляет глаза. Боясь промокнуть, прячемся в «жилом дворце». Петрович ходит угрюмый: третьи сутки невозможно сделать гидрологически станцию, а пора уже измерить глубину, так как нас несет быстро. Женя должен подготовиться к гравитационным наблюдениям. Но все планы срываются из-за штормового ветра.

Ширшов уверяет, что он «слышал», как батометры… задели за меридиан Гринвича…

Утром я укрепил колья на кухне, чтобы ветер не унес наш камбуз, и начал варить сразу на два дня, так как сегодня и завтра всем нам предстоит вертеть лебедку.

Заграничный (шведский) примус засорился, я прочистил его иголкой. В капсуле появилась бензиновая струя, и примус воспламенился… Палатка была зашнурована наглухо, чтобы сильным ветром не заносило снега в суп и кашу. Пока я расшнуровывал палатку, половина ее была уже охвачена огнем. Верх тоже горел. Я обмотал тряпкой руки, схватил горящий примус и выбросил его из палатки в снег. Дешево отделался: только обжег руки. Очень больно, когда мою их в воде… По обед все же удалось сварить.

Днем все собрались на кухне, пообедали и отправились в жилую палатку покурить. Она вся в мехах; здесь, как говорит Эрнст, довольно уютно; к тому же температура в палатке — плюс два градуса.

Лежим на мехах, а весь наш «дворец» дрожит от ветра. Женя все же провел очередные метеорологические наблюдения. Но чтобы не повредить приборов, он на сегодня закрыл свои научные обсерватории. Опустив оттяжки палаток, Женя придавил свои «кабинеты» нартами; зато теперь можно не бояться ветра. Мы вышли из палатки и вдали у трещины увидели что-то черное. Женя решил, что это морж. Но когда подошли ближе, оказалось, что это клипер-бот, который сорвало ветром с пазы и перевернуло. Мы перенесли его на базу и плотно прижали к тросам.

Вечером приготовил чай. Эрнст лег спать. Мы с Петровичем сделали усиленные растяжки для жилой палатки. Ветер расшатал наше жилье, а проклятая пурга и не думает успокаиваться.

Когда выходили из палатки, надевали плащи: снег забивается за воротник, в меховые рубахи. Мы быстро промокли, а сушиться негде. Сушка — самое «узкое место» нашей экспедиции. Стараемся по возможности во время дождя и мокрого снега не стоять долго на «улице». Как только наши костюмы промокают, мы их сменяем на другие: опасаемся простудных заболеваний.

При таком сильном ветре надо быть начеку: беда может захватить врасплох. Теодорыч дежурит по лагерю.

Душа болит: хозяйство наших баз заносит снегом. Как только стихнет ветер, придется идти откапывать из-под снега все имущество, привезенное сюда, на Северный полюс, с Большой Земли.