Жизнь на льдине

Теперь у нас в лагере представлены различные виды столичного транспорта: и «троллейбусная линия», и «метрополитен», которому мы присвоили имя Е. К. Федорова, так как отныне Женя, используя этот путь, сможет уходить заниматься гравитацией в любую погоду; раньше во время пурги мы не пускали его из палатки.

Становится светлее. Вернее, появились просветы в полярной ночи. Эрнст восхищен:

— Никогда не видел такой красивой зари! — говорит он.

Ветер начал утихать.

Мы вывесили траурные флаги, отмечая годовщину смерти Владимира Ильича Ленина.

Вечером мы собрались в палатке. Эрнст сделал нам доклад о 9 января 1905 года. После доклада мы долго беседовали о Ленине.

Давление барометра поднимается так же быстро, как накануне оно падало.

23 января

Кренкель нынче ночью с увлечением наблюдал за северным сиянием: оно было особенно красивым. Эрнст каждый час выходил из палатки, чтобы записать форму северного сияния.

Я сделал в крыше палатки люк, который мы сможем быстро открыть во время аварии. Достал лыжи и палки, поставил их у входа в палатку.

Петрович занялся английским языком, а Женя писал свой дневник, все время что-то напевая. У него сегодня почему-то певучее настроение; может быть, потому, что теперь он может работать в любую погоду и стал независим от пурги?..

Норвежский радист с острова Ян-Майен сообщил, что там, за семьдесят первой параллелью, уже поднялось солнце. Какие счастливые люди: они уже увидели солнце! Сколько радости оно дает человеку! А мы его ждем не дождемся. Думаем, что скоро оно и у нас появится. В честь солнца мы устроим большое торжество.

У нас сейчас только большая заря, но и она приносит нам свет и радость.

24 января

Теодорыч приготовил чай. Мы позавтракали.

Женя сообщил, что находимся на широте 76 градусов 29 минут. Я сыграл с Петровичем партию в шахматы, так как работать в лагере было еще рано: заря еще не появилась.

Кренкель передавал радисту «Мурманца» метеорологическую сводку, но тот не смог правильно ее принять. Теодорыч нервничает: ему приходится несколько раз запускать передатчики, тратить много энергии.

В полдень я навел порядок в хозяйстве и пошел осматривать трещину. Она широко разошлась. Полынья покрылась тонким молодым льдом. Идет сжатие, и лед ломается, крошится. Наша льдина все время вздрагивает, как будто ее толкает невидимая чудовищная сила.

Женя говорит, что астрономические и гравитационные наблюдения нельзя проводить, когда льдина неустойчива: приборы чувствительно реагируют на все колебания… Создается впечатление, что мы живем в районе, подверженном непрерывным землетрясениям.

Прошел два километра вдоль трещины, наблюдая, как с грохотом ломается лед. Страшная, грозная сила!.. Это зрелище может испугать человека, который впервые наблюдает его…

Петрович собрал свое хозяйство, и мы отправились к лунке брать гидрологическую станцию. Лунка и лебедка теперь очутились на другой льдине; туда нужно пробираться по тонкому молодому льду.

Я пошел вперед, пощупал лед палкой и решил, что он не провалится. Мы вдвоем потащили нарты, перебрались на другую льдину, установили у лунки палатку и лебедку. Затем я вернулся в лагерь, а Петрович остался укреплять палатку.

Женя сделал два магнитных наблюдения.

Заметили на поверхности льдины новую трещину. Насколько глубоко она проходит, установить не удалось.

Учитывая опасную обстановку, мы сейчас при перевозке груза на нартах держим лямку руками, а не надеваем на плечи; это делается для того, чтобы нас не утащило в воду, если нарты провалятся.

25 января

Петрович со вчерашнего дня еще не возвращался с гидрологической станции.

«Мурманец» передал нам свои координаты. Он двигается в полосе шторма вдоль кромки льдов. На острове Рудольфа нас очень плохо слышат, и поэтому мы сообщили наши координаты «Мурманцу» для дальнейшей передачи в Москву.

За сутки нас отнесло на юг на пять миль.

Женя впервые пользовался «снежным метрополитеном». Он сожалеет, что мы не построили его в начале полярной ночи.

Сейчас прерву записи в дневнике; пойду к трещине проверить, как идет работа у Петровича, не нужно ли ему чем-нибудь помочь. Вообще меня сильно беспокоит, что Петя работает на другой льдине: в любую минуту он может оказаться совсем отрезанным от нашего лагеря…

Оказалось, что Петрович уже сделал полную станцию, измерил глубину дна (двести три метра), провел шесть серии вертушечных наблюдений. Мы с ним впряглись в нарты и перевезли на нашу льдину батометры и ящики с пробами.

Пообедав, Петрович не утерпел и опять пошел проводить вертушечные наблюдения.

Получили сообщение о том, как идет подготовка «Таймыра» к плаванию. На судно грузят снаряжение и самолеты. Подбирают состав экспедиции.

Радиосвязь все время проходит с большими перебоями; мы даже не можем передать короткие радиограммы своим семьям; метеорологические сводки задерживаются.

Снова очищали палатку от больших сугробов, нанесенных пургой.

Проследил, как далеко уходит новая трещина. Думаю, что скоро от нашей льдины оторвется кусок величиной с квадратный километр.