Читаем "Женевский" счет полностью

О таком печальном будущем пророчит настоящее. Ибо теперешние властители наши показали себя сильными только в разрушении, но не в творчестве. Они искусно ломают, но ничего не строят. Талантливые разрушители, бездарные учредители, сеятели пустоты, они ополчились на прошлое, но не готовят будущего. В истории образуют они провал, кладбище, унылую безнадежность…

А правда эта свидетельствует о том, что носители высших духовных ценностей у нас, в России, выходили именно из тех дворянских гнезд, которые теперь бессмысленно губит опьяневшая и со всякого толку сбитая масса (да не сбита она, а действует по лозунгу «Грабь награбленное» — прямому дозволению и поощрению государства, власть в котором захватили Ленин и его коммунистическая партия. — Ю. В.).

…Позволительно будет сказать, что дворянские гнезда разоряет теперь именно хам, нравственный хам… с дворянским ли околышем на фуражке, в либеральной ли шляпе, в картузе ли рабочего: все равно — хам (под дворянской фуражкой подразумевается Ленин — ведь он дворянин, а с ним и многие из его единомышленников, тоже бывших дворян; в шляпе любили хаживать Каменев, Чичерин, Красин… — Ю. В.).

А то, что его исполнительницей выступает деревня, то, что она, темная и грубая, человеческим ураганом обрушивается на плоды хозяйства, на живой и мертвый инвентарь (грабили, убивали скот, ломали машины, постройки. — Ю. В.), то, что она творит злодейства и ужасы, описание которых удручает, — это не должно нас удивлять…

А пока… пока в русской темноте — зарева пылающих усадеб, оскверненная культура, разоренные дворянские гнезда, — и грустно поникает головою седая тень Тургенева…»

Славно, что умер Иван Сергеевич за полвека до этих «стихий». Наплевали бы в бороду, а то и выдрали бы. За пазуху напихали бы книг, а там…

Лучше не представлять. История оставила столько картинок! Нет, это разгулялась не слепая стихия. Ленину нужна была разрушенная, терроризированная страна. Тогда он мог делать с ней что угодно. Народная стихия работала по плану. А на «потом» у него свои планы. Коллективный труд преобразит Россию. А памятники, библиотеки, парки… Господи, да чушь какая!..

Трудно мирянам. Счастье, ежели у кого над головой крыша, а под полом — квашеная капустка, мешочка четыре картохи и сало под сольцой, а уж коли и мучишка там аль пшано! Да в таком разе соколом глядит мужик, а бабонька сбоку у него, под плечом, теплом и довольством лучится. Тут ей и уют, и поцалуи, и еще кое-што, отчего Матрена аль Ксюша шибко заходится стоном и всяческими причитаниями. Сытый мужик (у которого нет беспокойства за пропитание и дом, а равно и за жизнь) ужо как цацки-то намнет, как в заборе чувств натолкает. Кофту, знамо, расстегнет и вывалит цацки. Мать моя родная! Да рядышком не умещаются — как ей, сердешной, и таскать такие!

И лапищами по раздельности каждую во всем размере обожмет, исцалует, а то и другое удумает — тут от охоты и яра чего не спробуешь. А там и што поближе: лавка ли, печка ли, кровать… Заголит Матрену — и ошалеет. Сколь видел свою бабу, а до чего ж дородна, красна, а гладкая! Аж выматерится с хрипотцой — тут такой забор чувств, окромя матерных слов и не найдешь нужных. Все места огладит, исцалует, бородой нащекотит, наколет и натрет, окаянный! Да шибче норовит, шибче! Лавка-то скачет, Господи! Ну душу вынимает! Ох, родимый! Да куды ж еще?! Ой, родный, ой, родный!..

Баба после и до ночи дурная, не туды чугунок сунет, не туды корм скотине задаст, все путает… Ну нет соображения! Да опосля такого спать положено, и никак не меньше часа. Обкричится жена под своим. Обкусает себе губы. Упреет с радости да истомы — тут и забудется. Утихнет, поскольку без памяти. Да так и лежит без срама, ни одной одежки. Ноги толстые, а белые! Куды там снегу! Цацки на стороны свалятся. Соски один вишневей другого — и торчат, поскольку приняла от своего яр да бешеную забаву. Аж в коленях дрожь да слабость. Ох, укатал! Ни дыха, ни шепотка там аль шевеления — как есть без чувств.

А ну, выдюжи! Этакое в себя примешь, да как начнет катать тебя: не продыхнуть. Одна мольба и стеснение в груди. И сладко-медово, и тяжко. И шибче молотит, шибче! Лавку-то побереги, Кондрат! Новую-то делать надо… Ой, родной, ой, кровинушка! Давай туды, на печь, ох, ноженьки не держут. Да не колготись, сейчас, сейчас… Куды ж ты так поддаешь?!..

Да что ей, сердешной, беспамятство? Не успела глаз прикрыть, а уже опять… Ей бы спать, спать… — ровно мамка в люльке баюкает: быстрый, сладкий сон.

Ну вся сила уходит, коли мужик в силе и склонность имеет до жеребячьих забав. Ох, нет моченьки в руках, не стоят ноженьки, а в головушке искры и смещение: глаза как бы вкось глядят. Господи, мрет сердце, а отпущать жаль. Да такая истома — разве ж отпустишь? Да миленький ты мой, да золотенький, да солнышко ты мое, да мой ты, мой, мой!..

И летит бабонька в пропасть. И такая любовь к мужику! Можно даже подумать, что душа у бабы в энтом самом месте…

Перейти на страницу:

Все книги серии Огненный крест

Похожие книги

Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука