Зелёный Горошек

Зато сверху уже не могильный чёрный мрак, а чуть-чуть светится что-то синее. Этот свет, бросающий пока что очень слабые отблески на меня, спасателя и его лодку, мне нравится бесконечно больше, чем тот, что снизу, и я, чтобы ускорить подъём, вытаскиваю весло и начинаю не вполне ловко, но всё же и не совсем как впервые, грести, подстроившись под ритм капитана, чтобы ему было нетрудно не сталкиваться со мной лопастями вёсел. Он, я успела заметить, пока оборачивалась, держит весло такими же, как у меня, костяными на вид, а на самом деле прозрачными руками с непрозрачными костями в них. Собственно, я не уверена, что мой спасатель – мужчина, а не женщина, хотя это более вероятно, он повыше меня и в плечах пошире. Хотя и женщины такой комплекции бывают, а толстый надутый воздухом спасжилет… кстати, на мне такой же… и я бы не удивилась, если мы поднимаемся не столько благодаря вёслам, сколько из-за плавучести этих замечательных приспособлений – если они накачаны не тем густым воздухом, который вокруг нас, и которым, тем не менее, почему-то можно, хотя и с затруднением, дышать, а обычным лёгким воздухом, который я ранее считала единственно возможным его видом… Но, как бы он ни был полезен, спасжилет спасателя/спасательницы не дал мне рассмотреть его/её грудь. Хм, не уверена, что у скелета она чем-то отличается! Но, если под спасжилетом у него/неё есть какая-то одежда, она бы что-то показала. А вообще-то, тут же нет рёва огня, можно и поговорить со спасателем или спасательницей. Пока что я даже не знаю, мы знакомы или нет. Как-то не интересовалась очертаниями черепов своих знакомых.

Кстати – очередная посторонняя мысль – лопасти весла байдарки отлично приспособлены для гребли не только на границе воды и воздуха, но и в погружённом состоянии, в этом вот густом воздухе. Ведь они повёрнуты на рукоятке весла под прямым углом друг другу, потому, когда одна лопасть загребает, вторая продвигается вперёд ребром и у неё сопротивление гораздо меньше. Иначе от гребли двухлопастным веслом не было бы никакого толку. А я раньше никогда об этом не задумывалась. Впрочем, а когда бы я могла об этом задумываться, если я не помню, откуда вообще знаю о существовании такой лодочки, как байдарка? И, скажем, спасжилета, надутого воздухом? И даже не только о существовании, но и об устройстве таких вещей знаю? И более того, кажется, грести этим специфическим веслом немного умею? Такое впечатление, что мне волшебным образом подсадили необходимые знания, чтобы я не помехой была при собственном спасении, а помощницей. Тогда понятно, почему я не помню, откуда всё это помню и умею. Ниоткуда. Чужое это всё.

Между прочим, не очень-то удобно, оказывается, представляться и произносить слова благодарности, находясь спиной к собеседнику. Так же как и выкручивать шею на пол-оборота. Да и, вроде, предполагается, что именно единственный в команде матрос смотрит за обстановкой перед носом этого маленького судёнышка. Марсового тут нет. Правда, сомнительно, что здесь вдруг перед носом появится мель, коряга или камень, да и сморел же капитан за всем вокруг сам, пока я была без сознания, но, раз уж я теперь в сознании и даже гребу, надо выполнять свои обязанности! А может, тебе, княжна-разбойница, неловко начинать разговор неизвестно с кем, будучи ему/ей очень обязанной? А может, ещё хуже? Может, ты, голубка, опасаешься, что не только ты не знаешь, с кем имеешь дело, но и он/она тебя не знает? Вдруг вся эта спасательная операция – ошибка, а? Ты сейчас представишься, и тебя выкинут за борт и ринутся спасать кого-то, за кого тебя приняли, что тогда?.. Не делают тебе чести такие опасения, но уж больно там, внизу, мерзко. Не хотелось бы – в любом случае! – туда возвращаться…

12. Кто он такой, этот Salvator ex machina

Но оказалось, ошибки нет. Капитан первым заговорил со спасённой им матроской.

– Твоё сиятельство меня не узнаёт, конечно, – сказал он, – что в нынешнем нашем воистину обезличенном виде только естественно. Да и я нашёл твоё сиятельство там, внизу, не по внешнему облику, а с помощью заклинания поиска ауры. Я – Sildenafil…