Зеленый Смарагд

Рафаэль сочувственно посмотрел на меня.

– Это жуть – когда собственные родители практически одного с тобой возраста.

Я кивнула.

– Это было… довольно странно и… волнующе. – И я всё им рассказала, начиная от дворецкого и кончая нашим признанием, что мы замкнули Круг крови в украденном хронографе. – То, что мы завладели философским камнем – или сверкающей солью, как назвал её Хемериус, – совершенно вывело их из равновесия. Они ужасно разволновались, а Люси, когда волнуется, говорит ещё больше, чем я, невероятно, да? Они прекратили забрасывать нас упрёками только тогда, когда я им сообщила, что знаю про наши… родственные связи.

Лесли широко открыла глаза.

– И?

– Сначала они замолчали. А потом мы все ударились в слёзы, – сказала я и устало потёрла глаза. – Я думаю, что тем, что я выплакала за последние дни, можно увлажнить какое-нибудь африканское поле во время засухи.

– Ах Гвенни, – Лесли беспомощно погладила меня по руке.

Я попыталась улыбнуться.

– Да, и потом мы сообщили им радостную весть, что граф не может меня убить и никто не может, потому что я бессмертна. Конечно, они не хотели этому верить, но времени было мало, и мы не могли им этого доказать, к примеру, путём того, что Миллхауз быстренько меня придушит или что-то в этом роде. То есть нам пришлось оставить их с открытыми ртами и убежать, чтобы успеть в церковь до возвращения.

– И что будет дальше?

– Завтра утром мы их снова посетим, и Гидеон изложит им свой гениальный план, – сказала я. – Глупым образом он должен придумать его сегодня ночью. А если он хотя бы наполовину так изнурён, как я, ему в голову не придёт ни одной ясной мысли.

– Ну, зато есть кофе. И я: гениальная Лесли Хэй. – Лесли ободряюще улыбнулась мне. – Но ты права, это будет действительно не так просто. Конечно, хорошо, что у вас есть хронограф и вы можете предпринимать собственные путешествия во времени, но вам не удастся использовать его без ограничений. Прежде всего потому, что вам завтра опять надо к графу, и из вашего лимита элапсирования вам останется часа два или даже меньше того.

– Ась? – спросила я.

Лесли вздохнула.

– Разве ты не читала «Анну Каренину»? В день нельзя элапсировать больше пяти с половиной часов, иначе будут побочные эффекты. – Лесли сделала вид, что не заметила восхищённого взгляда Рафаэля. – И я не знаю, как отнестись к тому, что у вас есть этот порошок. Он… опасен. Я надеюсь, что вы по крайней мере так его спрятали, что его никто не найдёт.

Насколько я знала, пробирка по-прежнему находилась в кармане кожаной куртки Гидеона. Но этого я Лесли не сказала.

– Пол раз двадцать потребовал, чтобы мы уничтожили порошок.

– Парень не глуп!

– Нет! – Я покачала головой. – Гидеон считает, что он может быть нашим козырем в рукаве.

– Жуть, – сказал Рафаэль. – Его можно было бы в шутку разместить на eBay и посмотреть, кто будет участвовать. «Порошок бессмертия для однократного применения. Минимальная цена один фунт».

– Кроме графа, я не знаю никого, кто хотел бы стать бессмертным, – сказала я с некоторой горечью. – Это же ужасно – оставаться жить, когда все вокруг тебя когда-нибудь умрут. Я бы не хотела это испытать! До того, как я останусь одна-одинёшенька на свете, я сброшусь с утёса! – Я подавила вздох, который был готов вырваться у меня при этой мысли. – Как вы думаете, не может ли моё бессмертие быть своего рода генетическим дефектом? В конце концов, у меня в семье не одна линия путешественников во времени, а две.

– Да, что-то в этом есть, – сказала Лесли. – С тобой замыкается Круг – в истинном смысле этого слова.

Какое-то время мы молчали и бездумно смотрели на противоположную стену, где на штукатурке чёрными буквами было кистью написано латинское изречение.

– Что это, собственно, означает? – спросила в конце концов Лесли. – «Не забывайте заполнить холодильник»?

– Нет, – ответил Рафаэль. – Это цитата из Леонардо да Винчи, де Вильерсы её украли и выдали за свой семейный девиз.

– О, и в переводе это определённо означает «Мы не хвастуны, мы действительно классные» или «Мы знаем всё и всегда правы!».

Я захихикала.

– «Привяжи свою карету к звезде», – сказал Рафаэль. – Вот что это значит. – Он откашлялся. – Принести карандаши и бумагу? Чтобы нам лучше думалось? – Он смущённо улыбнулся. – Мне как-то неловко это говорить, но ваша игра-мистерия доставляет мне огромное удовольствие.

Лесли выпрямилась. На её лице медленно расцветала улыбка, и веснушки на её носу затанцевали.

– Со мной то же самое, – сказала она. – То есть я знаю, что это не игра и что речь идёт о жизни и смерти, но мне никогда не было так интересно, как в последние недели. – Она бросила на меня извиняющийся взгляд. – Прости, Гвенни, это просто мега-круто – иметь в подругах бессмертную путешественницу во времени, я думаю, гораздо круче, чем самой ею быть.

Я не могла не засмеяться.

– Да, тут ты права. Я бы тоже получила больше удовольствия, если бы мы поменялись ролями.

Когда Рафаэль вернулся с бумагой и цветными карандашами, Лесли сразу начала рисовать прямоугольники и стрелки.