Здравствуйте Аисты

... В Киеве, на Трухановом острове, до войны была парашютная вышка. Как-то после полётов на планеродроме Дворца пионеров мы с Тимохой, закадычным дружком моим, завернули прямо туда. Заплатив по 15 копеек, поднялись на вышку по скрипящей деревянной лестнице. Молодой парень, заведовавший вышкой, со значком инструктора-парашютиста на синем комбинезоне, надел на меня лямки, застегнул их где надо и открыл дверцу в барьере. Я ступил на край площадки и не то чтобы испугался, но невольно захотелось попятиться назад: всё-таки высоковато! Метров тридцать. Макушки деревьев внизу шумят. А зеваки на земле, задрав головы, шуточки отпускают, посмеиваются: «Что, коленки дрожат?»

Да нет, не дрожат, но... А тут ещё Тимоха за спиной стоит, тоже прыгнуть хочет. Разве можно ему показать, что всё-таки чуточку страшновато?

Набрался я духу, храбро ступил вниз и вижу — земля на меня летит. Ещё секунда — останется от меня мокрое место. Весь сжался, даже дыхание спёрло. И вдруг — лёгкий рывок. Это стропы под куполом парашюта натянулись, и падение прекратилось. Ох, сразу легче стало! Повис я, болтаюсь, как на качелях, и земля словно остановилась на какое-то мгновение, а потом я к ней сам плавно заскользил. Да только не успел почувствовать этот спуск — слабый толчок, земля! Всё. Приземлился.

И такое настроение появилось сразу, что захотелось тут же снова влезть иа вышку и прыгнуть ещё раз. Да вот беда: денег больше не было на билет.

... Всё это я вспомнил, когда однажды к нам на школьный полевой аэродром прилетел из Саратова У-2 с нарисованным парашютным значком на хвосте. Из него вылез бравый молодой

капитан Копошилко—начальник парашютно-десантной службы школы. Курсанты старших групп, завидев его, начали подтрунивать над нами: «Ну, новички, держитесь! После обеда капитан Копошилко устроит, вам «мёртвый час»!»

И действительно, после обеда вместо отдыха вызвали всех новичков в парашютный класс. Под руководством капитана и двух старшин-укладчиков все, кто ещё не прыгал, принялись укладывать парашюты. Я с укладкой познакомился раньше, на теоретических занятиях, но всё равно удивлялся, как такая гора строп, лямок и шёлка влезает в сравнительно небольшой ранец. Однако с помощью старшины за полчаса управился с укладкой, надел на себя парашют и подогнал по росту подвесную систему.

Под вечер, когда ветер утих, а солнце склонилось к горизонту, капитан Копошилко вырулил У-2 на старт, где мы расположились со своими парашютами.

Не знаю почему, но взгляд капитана остановился на мне. Возможно, на моём лице сильнее, чем на лицах других, отразились одолевавшие меня чувства: нетерпение, интерес и сомнение— не испугаюсь ли? Сумею ли?

— Курсант Гончаренко, готовьтесь к прыжку!

— Есть готовиться к прыжку! — козырнул я и принялся надевать парашют. Укладчик и помощник капитана старшина Дедюхин помог застегнуть лямки, заправил под грудную перемычку парашютную сумку, проверил, всё ли в порядке, и хлопнул меня своей ручищей по плечу:

— Всё в ажуре! Не дрейфь, салага!

Куда там дрейфить, когда столько народу на тебя смотрит! А потом, и в самом деле пока не страшно. Я зашагал к самолёту.

— Товарищ капитан, курсант шестой лётной группы второй эскадрильи Гончаренко готов к выполнению парашютного прыжка!

— Эх, — махнул рукой капитан, — придётся обождать. Ручку управления из передней кабины в заднюю надо переставить. Техник за инструментом пошёл и застрял где-то. Впрочем. . . — посмотрел он на меня оценивающе, — может, из задней кабины прыгнете, чтобы времени не терять?

- Могу! — ответил я с готовностью, хотя не очень пред-

ставлял, как из задней кабины вылезу на крыло. На тренировке мы вылезали только из передней: она находится прямо над нижним крылом и, вылезая, можно держаться за стойки центроплана верхнего крыла. А в задней кабине стоек нет, да и кромка крыла едва доходит до неё — вылезать трудно.

— Тогда садитесь!

— Есть садиться! — отрапортовал я и полез в заднюю кабину.

Тесно. Парашют за спиной мешает на сиденье устроиться, а запасной спереди в колени упирается. Кое-как, бочком, пристроился и сам себе не верю, что через десять минут придётся мне впервые в жизни спускаться на землю не на крыльях планёра, а под куполом парашюта. Как оно будет?

Расчёсывая струёй от винта высокую траву, У-2 разбежался, оторвался и пошёл вокруг аэродрома набирать высоту. Чем выше мы поднимаемся, тем острее беспокойство: не струшу ли?

Вот уже 800 метров на высотомере. Капитан Копошилко развернулся против ветра, на аэродром заходит. Хорошо видны на старте крохотные фигурки моих товарищей. Они, конечно, наблюдают за нами. Капитан всё чаще и чаще вниз посматривает, рассчитывает, где меня выбросить, чтобы я точно возле старта приземлился.