Завтра может не быть

В СССР не существовало дресс-кода по части посещения театра, даже Большого. Ходили на спектакли одетые кто в лес, кто по дрова. Впрочем, и выбор был невелик: вечерние костюмы и платья мало кто имел. Равно как не носили джинсов, кроссовок и шортиков, поэтому никому не пришло бы в голову на балет или оперу в подобном виде впереться. Впрочем, мужчины, собиравшиеся на представление, обычно украшали себя галстуком. Дамы и без театра практически по любому случаю выглядели просто и скромно. Хотя те, кто имел возможность и успевал по времени, обычно делали перед спектаклем укладочку и маникюрчик.

Варя тоже побаловала себя, тем более времени было пруд пруди. Не надо забывать также об обещании Петренко – они после акта отправятся в убежище для того, чтобы переместиться в свое время. Значит, надо, чтобы столица образца пятьдесят девятого года запомнила ее хорошенькой. Но не исключено и другое… Вернее, не то чтобы не исключено… Скорее, даже более вероятно – оказаться где-нибудь на столе в хладном морге. Но и в таком случае следует выглядеть достойно.

Варя чувствовала себя как ее прабабка-народоволка, что готовила теракт против царя и его сатрапов: одновременно и как героиня, и как преступница, и как жертва. Народовольцы в конце века девятнадцатого искренне верили, что их теракты приблизят счастье народное. Петренко внушил ей – так надо, чтобы избегнуть многочисленных жертв среди советских людей: и в девяностые, и позже. Предотвратить ужасный мор в России в начале двадцатых.

Но террористы девятнадцатого века, как выясняется сейчас, сделали стране только хуже. Не повторят ли они с Петренко их ошибок?

И если народоволочке в восьмидесятые годы девятнадцатого века предоставлялся свободный выбор: идти на заклание или нет, то у нее – приказ и задание. И откажется – не будет ей возвращения в свое время, не видать никогда собственного тела, оставшегося в двадцать первом веке. Да и страшно товарища полковника ослушаться.

Петренко на совещании в Нескучном саду презентовал ей билет в третий ярус и выдал четкие и недвусмысленные инструкции. Научил обращаться с «ТТ». Заставил несколько раз повторить и заучить порядок действий.

И Данилова тоже пристроил к делу. У того, впрочем, задание – легче всех: на своем «Москвиче» выдвинуться к Большому театру и ждать, пока Петренко и Варя не выбегут из здания после акта. Если – выбегут.

– Давайте я, а не Варя буду помогать вам внутри, – предложил на той сходке в Нескучном Данилов. – Мужик я или где?

– Нет, – категоричен оказался полковник. – Варя – тренированный боец, она присягу принимала. Со мной идет она, а ты будешь на подхвате.

Данилов предлагал подвезти девушку ко входу, но она категорически отказалась: «Не надо тебе на тачке без документов раньше времени там маячить». На прощание крепко обнялись, и она поехала на троллейбусе от дома до самой площади Свердлова.

В этот раз в Большом у входа даже очередь образовалась. До эпохи рамок-металлоискателей оставалось еще лет сорок, но в тот раз все посетители догадывались, что представление сегодня предстоит необычное. Все потому, что рядом с обычными тетеньками-билетершами стояли остроглазые мужчины в штатском. Кое-кого из зрителей они просили раскрыть сумочку или даже показать содержимое карманов. Тут же присутствовали и две собачки-овчарки на плотных поводках, сопровождаемые инструкторами (также в штатских костюмах и галстучках-шнурочках). Овчарки вели себя в высшей степени корректно, но иной раз обнюхивали входящих, фыркали, но ни разу даже ни на кого не гавкнули. А не на что было лаять: никто из посетителей не пытался пронести ни взрывчатку, ни оружие. И Варя тоже: оружие ждало ее внутри, в Большом.

Совершенно без помех девушка со свежим маникюром и укладкой, в свободном, не стесняющем движения костюме и удобных, разношенных босоножках, ровно в семь вечера, как и было оговорено с Петренко, вошла в здание Большого. Спектакль начинался в семь тридцать, и дальнейший порядок ее действий тоже был определен товарищем полковником.

В то же самое время Шаляпин сидел в своем кабинете председателя КГБ на Лубянке. Он был занят самым, пожалуй, ненавистным делом: ждал.

О том, что все может произойти именно сегодня, он предупредил только маршала Вакуленко. Но все равно они договорились: никаких действий до особого подтверждения. Поэтому-то и оставалось только ждать.

Петренко, как он говорил, выбрал его в качестве главы заговора. Чтобы он, значит, вернул сталинские порядки.

«Хочет, чтобы я вроде Александра Первого вышел перед всеми, как тот после убийства Павла, и сказал: «Теперь все будет как при бабушке». То есть как при Иосифе Виссарионыче. Сказать-то оно, конечно, можно. Может, я и скажу. Но сделать-то будет гораздо труднее.

Ах, Петренко-Петренко, наивный человек! Одно слово – гость из будущего. Не понимает он: для того чтобы сталинизм вернуть, надо быть Сталиным! То есть предельно жестоким, абсолютно беспринципным, исключительно подлым, параноидальным типом.