Завтра может не быть

И встретил он своего уже под вечер – вот ирония судьбы, неподалеку от собственного дома близ станции Тайнинская. Милиционер, в фуражке и с планшетом, шел, довольно усталый, по почти сельской улице навстречу Елисею. Решение пришло мгновенно – ведь оказался мильтон внешне на него довольно похож. Жаль только, что чином не вышел – какой-то сержант. Но трудно ожидать, с другой стороны, что в советской милиции двадцатилетний ровесник Елисея будет хотя бы капитаном.

Они поравнялись, и Кордубцев сумел, что называется, крупным планом заценить все стати мента. Реально очень похож. И рост, и телосложение совпадают. Открытое лицо, честные глаза – точь-в-точь как он, Сема Кордубцев.

Он остановился и приготовился. Поставил на землю фанерный чемоданчик. Полуоткрыл его. Вытащил железный футляр с «баяном» – сиречь шприцом. Оглянулся. Никого больше не видно было на пустынной окраинной подмосковной улице. Уходил вдаль беспечный милиционерик. Из окон деревенских домов по обе стороны никто не глазел – да и полускрыты были они могучими тополями, росшими по обе стороны немощеной улицы. Никакое транспортное средство не передвигалось по дороге, ни единого пешехода не было видно.

Кордубцев достал шприц, всосал из пузырька заранее подготовленную жидкость. Велиум[30] здесь можно купить даже без рецепта. О соблюдении гигиены волноваться нечего, если даже заразит он мента, заболеть тот не успеет. Он зажал шприц в правой руке, спрятал его в рукаве. В левую подхватил чемоданчик и побежал на рысях, догоняя сержанта.

Он настиг его близ небольшого ручейка, заросшего кустарником. Ни единой души вокруг. Лучшего места и не найдешь. Мильтон беспечно подходил к доскам, переброшенным через водную преграду.

– Товарищ сержант! Товарищ сержант! – взволнованно прокричал издалека Кордубцев.

Тот остановился, не начав форсировать ручей – и не надо, а то одежа промокнет, обернулся:

– Что вам, гражданин?

– Товарищ сержант, товарищ сержант, – взволнованно и запыхавшись, проговорил молодой человек (но на самом деле оставаясь очень даже спокойным). – Там такое происходит! – Кордубцев даже не доставил себе труда придумать, что же реально происходит.

Главное, чтобы ментяра подпустил его на расстояние вытянутой руки. Он и подпустил, немедленно получив удар шприца в шею. Глаза его расширились удивленно: он не понимал, что происходит. А Кордубцев вдавил поршень – и милиционерик потерял возможность что-либо понимать. Он безвольно осел и повалился на бок.

Первые звезды загорались над городом Мытищи, но было еще светло, и больше всего убийца боялся, как бы кто не вздумал проходить мимо. Он схватился за жирные от гуталина сапоги и оттащил тело в кусты. Ему не было ни жалко, ни неприятно, ни противно. Елисей Кордубцев убивал далеко не первый раз, и никаких эмоций он при этом обычно не испытывал – только удовлетворение от хорошо выполненной работы.

В кустах, когда гарантированно никто не мог видеть, он первым делом спрятал в футляр шприц (а футляр – в чемоданчик). Еще пригодится. Потом последовательно раздел мильтона: сапоги, портянки, галифе, китель, рубашка. Оставил только нательное белье. Смешное оно, конечно, у советских людей – синие сатиновые трусы, фуфайка. Взял удостоверение: да, убитый и впрямь на него похож. В кобуре личного оружия не оказалось – ладно, не очень-то и хотелось. Еще один пистолет, запасной, у Кордубцева имелся – купленный, как и первый, изъятый в Мытищинском РОМе[31], у барыги в Марьиной роще.

Все украденное, включая планшет, он сложил в чемоданчик. Поместилось с трудом, но все-таки крышка закрылась.

Все. Теперь молодой сержант ему больше не нужен. Тот находился в глубокой отключке – спал. Отойдя так, чтобы хлынувшая кровь не запачкала, Кордубцев полоснул его по шее ножом.

Вуаля. Все. Можно возвращаться домой. Плохо только, что в бараке, где проживал свою жалкую жизнь Кордубцев, имелись два лишних свидетеля – мать Семена и его сестра, косоглазая Мария. Он подумал, между делом, а не убить ли их тоже? Просто чтоб не отсвечивали. Не мешались под ногами, не путались. Но потом счел, что пока преждевременно. Возникнет слишком много вопросов, подозрений. Да и потом: куда девать тела, как объяснять свое алиби? Неохота и неразумно тратить на это время. Придется терпеть. Выслушивать их лепетания и нравоучения.

Ветками, кем-то срубленными и валяющимися близ водной преграды, Кордубцев прикрыл тело. Чем позже его найдут, тем лучше.

– Гражданин Кольчужников?

– Да?

– Участковый уполномоченный старший лейтенант Прокутин.

Мужчина залебезил угодливо:

– Слушаю вас внимательно, товарищ старший лейтенант.