Зависимость и ее человек: записки психиатра-нарколога

– Я сам выпивал раньше. Много. Потом в моей жизни появился доктор Ливси: «Александр, для вас ром и смерть – одно и то же. – «А пиво?» – «И пиво тоже».

Зал покатывается со смеху. Дальше актер рассказывает и показывает, что происходит, когда он прекращает выпивать. Стоит завязать с выпивкой, как все начинают звонить, предлагать: «Санек, у нас тут вечеринка, приезжай!» Шаляпин изображает внутреннюю борьбу: он старается оставаться доктором Джекилом, но хищный рык, который вырывается наружу, сигнализирует о пробуждении мистера Хайда. «Да нет, ребята, я завязал». Следующий звонок: «Санек, здесь много девушек!» Мистер Хайд на этот раз более настойчив – Саша умудряется передать какой-то невнятный, но очень напряженный спор между ним и доктором Джекилом, в котором, к счастью, снова выигрывает Джекил: «Да нет, ребята, я дома посижу, сериал посмотрю». Но на той стороне провода никак не угомонятся: «Санек, тут куча выпивки! Халява!» Все, нет никакого доктора Джекила, есть только мистер Хайд, и он рычит: «Адрес?»[82]

А сейчас я смотрю запись, где Саша разговаривает со мной и Олегом. Дата: 12 мая 2020 года; насколько я знаю, это последняя публичная запись Александра Шаляпина. И единственная, где Саша общается без своих блестящих стендап-способностей. Он прост и прозаичен. Описывает свои типичные трехдневные запои, детокс. Говорит о пьющем отце, страхах детства, лихих девяностых, о неизбывном желании уйти от реальности.

– Сколько раз ты ложился в клинику?

– Очень много раз. Это как у ловеласа спросить, сколько у него…

Потом он говорит о проблемах психики: о панических атаках, генерализованной тревоге, навязчивостях. Говорит буднично, без особого интереса. Рассказывает о зависимости: борьбу с зависимостью он называет игрой кошки с мышкой. «Кошка – это зависимость, – говорит Саша. – И кошка знает, что она мышку контролирует».

Саша перестал заниматься своим психическим здоровьем, крайне редко общался с друзьями из «Привилегии», угодил в реабилитационный центр и находился там в течение полугода. А 25 января 2021 года разлетелась новость: Шаляпин покончил с собой. Мне рассказали, что в крови была вся квартира. Что Шаляпин не просто вскрыл вены, а практически перерезал руку в области локтевого сгиба. Я много раз пытался представить, что он думал и чувствовал в этот момент. Это не так просто. Нужно отключить свои собственные «личностные настройки». А также «настройки», появившиеся благодаря медицинскому образованию. И «настройки», полученные от психотерапевтической практики. И, если это возможно, все другие настройки. Оставить только Сашу, только его голос: «Я родился и вырос в Люберцах».

3

Как срываются зависимые?

С появлением 12-шаговой программы поборники этой модели – Анонимные Алкоголики и Анонимные Наркоманы – стали непревзойденными исследователями зависимой души. Эти прекрасные люди за годы трезвости бывали на сотнях встреч участников программы, слушали тысячи историй, много-много-много раз рассказывали каждый свою собственную историю и незаметно для себя стали великолепными специалистами, знатоками душевного мира, способными безошибочно объяснить малейшие изменения своего психического ландшафта и психического ландшафта зависимого ближнего своего. Но «шаговики» поначалу не очень хорошо знали, что такое срыв. Они говорили: «Я – больной человек. Зависимость – хроническая рецидивоопасная болезнь с летальным исходом. Я помогу себе, если буду оставаться трезвым. Для этого мне нужно жить согласно шагам нашей программы, а при мыслях об употреблении – звонить своему спонсору[83]». Срыв (рецидив) они рассматривали как нечто свойственное самой болезни. Но утверждение «зависимость – рецидивоопасная болезнь» не раскрывает природу срыва, как и утверждение «ночью темно» не объясняет природу темноты.

Анонимным Алкоголикам помогли клинические психологи Теренс Горски и Мерлин Миллер. Горски с Миллер досконально изучили истории более ста срывов и увидели повторяющиеся паттерны. Они обнаружили, что до употребления алкоголя все сорвавшиеся наблюдали у себя эмоциональные, когнитивные, поведенческие изменения. Причем изменения начинались задолго до алкоголизации: за несколько дней, недель и даже месяцев. Изменения, которые негативно сказывались на их жизни, отношениях, работе. В одном израильском рехабе уставший от частых срывов полинаркоман рассказал мне, что перед всеми четырнадцатью срывами, примерно за неделю, он замечал у себя одну и ту же особенность: он переставал заправлять постель. У этого парня были длительные периоды трезвости, они ему нравились. И месяцами он, просыпаясь, аккуратно заправлял постель. А если переставал это делать – быть беде.