Зависимость и ее человек: записки психиатра-нарколога

На наших групповых встречах постоянно поднимался этот важный и чувствительный вопрос: как зависимому жить в мире пьющих людей? В мире, где развитые страны легализуют наркотики (я не утверждаю, что это плохо, и не говорю, что хорошо, – речь идет об увеличившемся числе соблазнов для лиц с аддиктивной уязвимостью). В мире, где обескураживающе легко найти все, что курится, пьется, нюхается, вводится в вену. Как продолжать жить среди этого, оставаясь трезвым? И понимать, что сделанный тобой выбор свидетельствует не о твоей ущербности, а о твоей силе. Потому что ты наконец-то с собой честен. Ты борешься за такую жизнь, которую хочешь прожить. За жизнь, наполненную тем, что для тебя ценно. Как оставаться на этом пути?

Нет, у нас не было задачи демонизировать психоактивные вещества. Ни демонизировать, ни восхвалять. Дело не в веществах. Любое вещество может быть полезным в нужном контексте. Морфин – ценный анальгетик в паллиативной медицине и в анестезиологии. Этанол – прекрасный растворитель и антисептик. Зависимость – это в меньшей степени про вещества и в большей степени про человека и тот социальный контекст, в котором он живет. Это про то, как мы устроены.

Употребление психоактивных веществ старо, как само человечество, нравится нам это или нет. Каждый выбирает, как ему жить в мире, где есть смерть, насилие, алкоголь, табак, богатство, спорт, путешествия, знания, духовность, любовь, котики. Мы выбираем из того, что есть, и то, к чему склонны. Каким бы сильным ни был соблазн догнать и исправить неверный, на наш взгляд, выбор ближнего нашего, этого лучше не делать. Вместо того чтобы заниматься карающим спасательством, мы можем остановиться и нащупать внутри себя должное сострадание и должную мудрость для того, чтобы принимать других людей со всем тем, что им свойственно.

С началом трезвости возникает необходимость пересмотреть взаимоотношения с социальной средой: с собутыльниками, пьющим шефом, институтскими друзьями. Кого-то лучше вычеркнуть из жизни, как бы жестоко это ни звучало, с кем-то ограничить общение. Есть и те, с кем приходится часто контактировать. Что им сказать? Как им объяснить, что ты теперь не пьешь? Да и нужно ли объяснять? Некоторые поначалу дают ответы вроде «Я принимаю антибиотики», «Я сегодня за рулем» или «Завтра важные дела». Один из привилежцев говорил назойливым сослуживцам: «Для вас же будет лучше, если я не выпью, поверьте». Другая позвонила отцу и попросила не перебивать: она прочитала с листочка то, что собиралась сообщить, рыдая от стыда и горечи. Отец был потрясен. А через неделю ответил: «Ты большая молодчина, что решила взяться за эту проблему. У меня нет алкогольной зависимости, но из чувства солидарности я тоже перестану выпивать». Прошло семь лет, и до сих пор как дочь, так и отец остаются трезвыми. Третья рассказала друзьям правду и получила от них не холод и презрение, а теплоту и поддержку. Четвертый ухмылялся, когда предлагали выпить: «Вы и представить себе не можете, как много пива, вина, водки, чистого спирта и грязного самогона я за последние годы выпил. И в этом не было никакого смысла. Спасибо, теперь я отдохну от этого дерьма». Со временем разнообразие и красноречивость объяснений уступают место коротким, четким, простым ответам вроде «Я не пью» или «Не хочу, спасибо». Оказывается, этого вполне достаточно. Ты просто говоришь «Я не пью» – и все. Цивилизованные люди примут это сразу же, а до остальных тебе нет дела. А тем, кто знал тебя в прошлой, пьяной жизни, ты вместе с «Я не пью» сообщаешь нечто предельно важное: «Я теперь иначе на это смотрю, и вам придется принять это». Но, в конце концов, не так важно, какими словами ты говоришь «нет» тем, кто предлагает выпить. Дело не в других людях. Дело в том, чтобы ты говорил НЕТ тому, что мешает тебе жить.

5

Что было дальше?

Шли месяцы. Наш актер-стендапер сорвался. Он оставался трезвым в течение года, несмотря на постоянные соблазны, свойственные его профессии: гастроли, съемки в фильмах, питание в местах, где употребляют алкоголь, – условия, при которых остальные аддикты срываются по щелчку пальцев. Но наш парень невозмутимо отклонял предложения выпить или понюхать, а потом на наших встречах рассказывал об аддиктивных перипетиях бытия с уморительным мастерством, за несколько минут доводя нас до инфаркта, до смеха сквозь слезы и до слез без смеха: