Зависимость и ее человек: записки психиатра-нарколога

«В 1963 году Чивер написал рассказ "Пловец", ритм и движение которого построены на временных потерях памяти. Эти мертвые зоны памяти с безжалостной отчетливостью передают степень разрушения личности Нэдди Мэрилла. Пока Чивер работал над "Пловцом", в голову ему пришла потрясающая мысль. "Может ли измениться время года? – задает он вопрос в своем дневнике. – А может быть, листья пожелтеют и начнут падать? Или пойдет снег? Но что это будет означать? За один вечер нельзя состариться. Ну ладно, обмозгуем это". И он это обмозговал. Несколько лет спустя в интервью журналу Paris Review Чивер пояснил: "Когда он обнаружил, что стало темно и холодно, это должно было случиться. И, ей-богу, так и случилось. Дописав рассказ, я некоторое время ощущал тьму и холод. На самом деле, это один из самых сильных моих рассказов". Что касается связи алкоголизма и потери памяти в его собственной жизни, о ней говорит горестная запись в дневнике: "Моя память испещрена кратерами и дырами"; и еще одна, более поздняя: "В церкви, стоя на коленях перед алтарем, я с ужасом сознаю, до какой степени я завишу от алкоголя и как он меня разрушает"»[59].

Автор «Пловца» в итоге бросил пить – последние семь лет он прожил с ясной головой. И даже узнав, что неизлечимо болен, Джон Чивер не «нырнул в бассейн», а предпочел встретить смерть открыто и смело.

Люди, год за годом «плавающие» в «алкогольных бассейнах», не имеют внятной, последовательной истории своей жизни. Их существование прерывисто. Их чувства близки к обмороку и забвению. Им стыдно и больно быть собой. Им страшно отражаться в зеркале другого человека со всем этим. Но как раз с этого начинается исцеление. С желания исследовать себя. С желания заглянуть внутрь, туда, где больно и стыдно. В кабинете психолога невнятные слова, неровные фразы выстраиваются в последовательную, стройную повесть о жизни. Возможность рассказать о себе собирает нас по кусочкам: наша история восстанавливает нас, возвращает нам утраченное. Пусть это потрепанная жизнь, пусть в ней много боли, страха, отчаяния, а также нарочитого безразличия, тщеславия, озлобленности – важно исследовать все это вместе.

Иногда знаменитые психотерапевты, такие как Ирвин Ялом, рассказывают истории реальных клиентов в своих книгах. Гораздо чаще истории, прозвучавшие в кабинете психотерапевта, бесследно растворяются в воздухе и уходят в небытие. Истории же участников «Привилегии» сами захотели выйти за пределы кабинета: ребята рассказывали о себе на групповых встречах, подробно и с беспощадной честностью; делились этим в чатах взаимопомощи, выкладывали рассказы о себе в блогах и соцсетях, выступали на форумах, давали интервью. Прямо сейчас, пока я работаю над этой главой, идет подготовка к съемкам научно-популярного фильма про алкогольную зависимость, и в нем будут сниматься первопроходцы «Привилегии».

Есть что-то завораживающее и величественное в человеческих историях боли и исцеления. Есть что-то сильное в словах актрисы Джейми Ли Кертис: «Давным-давно, в далекой-далекой галактике, я была юной звездой, которая воевала сама с собой. Тогда я этого не знала. Я гналась за всем, я многое скрывала. И я была больна, как и мои секреты. С Божьей помощью и благодаря поддержке многих людей мне удалось встать на путь трезвости. И вот я трезва уже двадцать два года». Или в словах сэра Энтони Хопкинса: «В тот день я получил послание: "Ты хочешь жить или умереть?" И я сказал: "Я хочу жить". И вот я трезв сорок пять лет». Каждый из нас – история, желающая быть рассказанной. И я расскажу истории первопроходцев «Привилегии». Имена раскрывать не буду, хоть мне и разрешили. Но в конце книги добавлю личные истории, рассказанные самими привилежцами, – пусть те, кто хочет быть услышан, будут услышаны.

2