Зависимость и ее человек: записки психиатра-нарколога

– Когда я хоронил отца, я увидел: вот, лежит он, дует ветер, и волосы у него на голове, седые, шевелятся. Я подумал: «Вот он, ветер». Ветер создает иллюзию жизни, которой нет.

4

«Неоконченный поиск». Так назвал свою интеллектуальную автобиографию Карл Поппер, один из величайших мыслителей XX века, философ, социолог, автор теории критического рационализма. Последние два года я с большей охотой исследую аффективные расстройства и с меньшей – синдром зависимости. Но это не значит, что мой ум унес с собой биполярный медведь. Я остаюсь в непрестанном поиске надлежащего описания жизни, в которой зависимость уступает место свободе, а навязчивая потребность в чем бы то ни было – осознанному выбору.

Я приобрел квартиру в Ереване. Люблю свою родину и свой народ, полюбил город Ереван, но дело тут не в этом: если бы мы сейчас находились, скажем, на Фарерах, я бы и там присмотрел уютную хижину на берегу спокойной бухты. Мой дом – любое место. Все чаще подумываю о том, чтобы побродить по миру, вот что. Единственное место, которое хотел бы перед этим навестить, хотя бы на пару часов, – место, где я родился.

Село Гандзакар находится в горах, в трех километрах от города Иджевана. Я вернусь в наш старый дом: там сейчас никто не живет, окна разбиты, воры унесли все, что могли, в доме гуляет сквозняк, колышется паутина. Я поищу в пустых комнатах эхо далекого детства. С этими мыслями я приехал в Иджеван. На дороге, ведущей в Гандзакар, рядом со мной остановились старые «жигули». За рулем сидел пожилой человек, напомнивший… кого же? Меня самого, кажется. Мы тронулись, и человек этот рассказал, кто он: это мой дальний родственник с отцовской стороны, он сразу же узнал меня, так как часто видел по телевизору. Я признался, что совсем его забыл. Он не обиделся, вместо этого стал рассказывать о событиях, которые высветили в моей памяти потерянные воспоминания. И я вспомнил, что об этом родственнике в селе кое-что рассказывали.

– Говорят, ты за свою жизнь ни разу не выпивал и не курил.

– Это так, – ответил он. – Скоро мне семьдесят. И в моей жизни не было ни алкоголя, ни сигарет. Совсем. У меня была хорошая жизнь: я был водителем, водил «Волгу», возил городских чиновников, одевался со вкусом, путешествовал, любил жену, вырастил детей, дети родили мне внуков.

– Боль, разочарования, потери – это ведь тоже было?

– Как же может этого не быть? Боль – часть жизни, она была, есть и будет. У меня плохое зрение. Ты не пугайся, я тебя довезу до села живым. Потому что за свою жизнь по дороге Иджеван – Гандзакар я ездил так много раз, что довезу тебя хоть с закрытыми глазами.

– Я пишу книгу о зависимости и свободе. Почти дописал, осталось найти последние слова. Скажи, почему за семьдесят лет ты ни разу не выпил и не покурил?

Мой родственник замолчал.

– Знаешь, твой вопрос меня озадачил. Я не знаю. Не знаю, что тебе ответить. Это как спросить: зачем ты делаешь вдох и зачем делаешь выдох? Что на это ответить? Наверное, потому что я себя люблю. Я о себе забочусь. Всю жизнь я любил себя и людей. Может быть, дело в этом.

– Я напишу об этом разговоре в своей книге. Остался один вопрос. Ты говоришь, что прожил счастливую жизнь. А сейчас ты счастлив?

– Из-за зрения я не могу путешествовать. Ни в Россию, ни в Грузию, ни куда-то еще. Даже по дорогам Армении ездить остерегаюсь. Я пока езжу в Иджеван и обратно, да и это скоро кончится. Это всего лишь три километра, но для меня это важное путешествие. Хорошее путешествие. Лучшее путешествие.

Истории

Однажды мы решили ликвидировать один из терапевтических чатов Sober One. Исторически это был самый первый чат Sober One. Отношение к нему у всех нас граничило с почитанием родного дома, и мы опасались, что «старожилы» на нас обидятся. Но мы были вынуждены предпринять этот шаг: новички в чате не получали должной поддержки и друг за другом уходили. Чат не был деструктивным, атмосфера в нем была дружелюбной, просто он перестал быть эффективной коммуникативной средой для положительных поведенческих изменений.