Запрет на студентку

запускаю им в стену заброшенного гаражного модуля. Бросаю взгляд на

старую кленовую аллею, постукивая кроссовком по колесу машины.

Понятия не имею, как так вышло, что я никогда не видел девчонку раньше, и чтобы это для меня изменило.

Сегодня я определенно думаю не головой. С тех пор, как вошел в

экзаменационную аудиторию и поймал хрустальные голубые глаза своими, думаю только о том, какие на вкус ее губы. Ситуация осложняется тем, что

она, засранка, думала тоже самое о моих.

Может быть через нее моя перегруженная башка сбрасывает

накопившийся за последние полгода стресс, а может быть я просто

похотливая скотина, потому что, когда вижу белую лохматую шубу в

пятидесяти метрах прямо по курсу, впиваюсь в нее глазами, чтобы не

потерять из вида ни на одну секунду.

Вдохнув поглубже, слежу за тем, как переставляет худые ноги в рыжих

сапогах на большой пробковой платформе.

Из-за глубокого капюшона не вижу ее лица, но чтобы спутать ее с кем-то

другим мне нужно очень сильно постараться.

Термометр взбесился, поэтому без лишних слов открываю пассажирскую

дверь, все-таки пробравшись взглядом под капюшон.

Надув розовые губы и царапнув меня возмущенным взглядом, Люба

садится в машину.

Усмехаюсь, закрывая за ней дверь.

Согласен.

Черт.

Я повел себя не очень профессионально.

Ты повел себя, как свинья, Романов.

Обойдя капот, занимаю свое место и сбрасываю свой капюшон.

Посмотрев на пассажирку, напоминаю себе о том, что я еще ничего не

сделал и все еще можно отмотать назад.

Отмотать. Назад.

Рыжие волосы собраны в пучок на затылке. Выбившиеся из него прядки

падают на лицо, которое раскраснелось от двадцатиградусного мороза.

Кожа на ее шее выглядит так, будто никто и никогда не пятнал ее засосами.

Запах цветов в январе — дурманящая смесь…

Сцепив зубы, вдыхаю, теряя все свое чертово веселье, когда в долбаный

тридцать пятый раз вижу, какая она молоденькая.

Девятнадцать, Саня.

Люба безошибочно угадывает мою мысль, потому что ее приклеенные к

моему лицу глаза вспыхивают, а маленький упрямый подбородок ползет

вверх.

Она не настолько наивная, чтобы не понимать — мне не компания за чаем

от неё нужна. И она смотрит на меня так, как и положено. Смотрит на мое

тело, когда думает, что я этого не вижу. Но она достаточно наивная во

многих других вещах, хотя во всю пытается это скрывать.

Толкнув вперед рычаг передач, смотрю в окно и спрашиваю:

— Перекусим?

— Да… — делает мне одолжение, сложив на груди руки.

Выехав с парковки, прикидываю, куда нам с ней отправиться.

— П-ф-ф-ф… — стучу по рулю пальцами, пытаясь поскорее решить этот

вопрос.

Новая должность прилетела мне немного раньше, чем я рассчитывал, поэтому всех своих дипломников, включая Любу, я раздам коллегам. Даже

несмотря на то, что больше она не моя дипломница, быть замеченным в ее

компании где-либо за пределами университета — совершенно ненужное

обстоятельство. Как для моих коллег, так и для моего окружения. Боюсь

представить что будет, если в ее компании меня увидит кто-то из знакомых.

Твою мать.

Даже история с Яной меркнет в сравнение с такой перспективой.

С ней, по крайней мере, можно было беспрепятственно появляться на

публике, но Люба… это как разбросать на вентилятор розовой пены. И это

не говоря о ее двинутом братце, с которым мы разошлись по принципу “я

не трогаю тебя, ты не трогаешь меня”, но что касается меня, я бы с

удовольствием пропесочил этому недоделанному самбисту еще раз.

Покинув Центральный район города, направляюсь в сторону Западного.

Я там вырос и знаю его, как свои пять пальцев.

Припарковав машину рядом с маленьким кафе с видом на Набережную, помогаю Любе выбраться из машины.

Заняв двухместный круглый стол у окна, помогаю ей снять шубу и

раздеваюсь сам.

Усевшись напротив, сцепляю в замок руки и упираюсь в них подбородком.

Я не хочу ни хрена отматывать.

Иначе ее бы здесь не было.

Глава 22. Романов

— При заказе одного пива, второе в подарок, — раскладывает перед нами

меню официантка.

Сложив на коленях руки, Люба осматривает маленький зал кафе, бегая

глазами по стенам, потолку и окнам, а я наблюдаю за ней. За движениями

узких тонких плеч, за полупрозрачной рукой, которой суетливо поправляет

волосы, потому что чувствует мой взгляд, и как бы старательно она не

отводила глаза — мое внимание ей нравится. Женщина никогда не будет

одеваться во все цвета радуги, если не хочет, чтобы на неё смотрели и

чтобы ее «видели».

У меня есть предпочтения в женщинах, и… черт… сидящая передо мной

девушка не из той команды, но это уже не имеет значения.

Розовые перья в ее ушах явно с другой планеты. Но гораздо больше меня

волнует белая ткань блузки, которая просвечивает кружевной поролоновый

лифчик. Под ним находится что-то неизбежно маленькое но, просто не

сомневаюсь, идеально маленькое.

Тело отзывается пинком в штанах.

Ты похотливая скотина, Романов.

Откинувшись на стуле, тру ладонью щеку, примеряя свою щетину к любому

участку ее тела… Картина выходит грубая, но, твою мать, правильная по

всем законам природы. И согласно этим законам, она такая же девушка, как и все другие. Единственный вопрос в том, подходим ли мы друг другу.