Заповедь

— Мистер Роллинс не хочет преследовать тебя и твои друзья. Ты ему нравиться. Ты будешь галопар, скакать. Один лошадь три доллара.

Таймураз понимал, что ему нельзя радоваться, что предает друга, который скрывается сейчас где-то в лесах. Но он ничего не мог поделать с собой, губы его сами собой растянулись в улыбке, и он услышал свой возбужденный голос:

— Сенкью! Спасибо, хозяин!

Мистер Роллинс довольно кивнул головой и приказал:

— Распряги лошадь и дай ей корм.

Таймураз пошел к двуколке, успокаивая себя: я не виноват, что Мурат так поступил, он сам это придумал. Я не виноват...

К навесу, под которым помощник перевязывал руку шерифу, приблизились два охранника. Через седла у них были переброшены тела убитых мексиканцев. Они скинули их на землю. Трупы глухо ударились об утоптанную площадку, пыль из-под них шарахнулась в стороны.

— А третий?! — спросил шериф.

— Привезем и третьего, — сказал охранник и добавил: — Он еще дышит...

Шериф поморщился то ли от боли в руке, то ли от бестактности охранника.

Таймураз, направляясь с конем к сараю, бросил взгляд на трупы и узнал одноглазого Санчеса и Диаса. Конь за спиной фыркнул.

Мимо сарая проехала подвода, наполненная стеблями маиса. Таймураз, занятый тем, что распрягал коня Роллинса, не заметил, как из нее выскользнул Мурат и, прячась за копной, прошмыгнул в сарай. Спрятавшись за плетеной стеной сарая, Мурат наблюдал за живым и здоровым другом и облегченно улыбался.

— Таймураз! — позвал шепотом Мурат.

Оглянувшись на зов, Таймураз тоже невольно прошептал:

— Мурат! Живой! — он тревожно оглянулся по сторонам и, следя за снующими туда-сюда охранниками, освобождая подпругу на коне, спросил: — Ты как тут? Ты что? Тебя же убьют!

— Я за тобой, — радостно засмеялся Мурат. — Пошли, — и удивленно заметил, как окаменело лицо друга, каким сердитым и колючим стал его взгляд, как гневно вздрогнули ноздри, когда он раздраженно зашептал:

— Ты зачем это сделал? Сеньор Роллинс на такую работу нас взял. А ты? Зачем ты? Совсем скоро могли домой вернуться, женился бы, отцу деньги привез. А теперь?

Мурат и сам был не рад, что так все случилось. Но как Таймураз не понимает, что не мог он иначе? И как объяснить ему? Не всегда слова найдешь. Посмотреть бы сейчас ему в глаза, чтобы все он понял.

— Таймураз, может, другую какую работу найдем? — неуверенно сказал Мурат. — Пошли, — и тут он совершенно не стал понимать своего друга, потому что Таймураз вдруг взмахнул рукой, да не просто взмахнул, а гневно и пренебрежительно, даже с ненавистью, и закричал по-осетински так, что на него даже оглянулся один из охранников:

— Я не пойду с тобой. Хватит! — и, мгновенно уловив опасность, сделал вид, что кричит на коня.

Охранник усмехнулся и отвернулся от него.

— Как не пойдешь? — поразился Мурат.

— Ты сам виноват, — стал упрекать друга Таймураз. — Ты всех слушаешь. Ты этих мексиканцев, Франца слушаешь. Только меня совсем не слушаешь. С тобой, Мурат, все время бегаешь. Не хочу больше бегать. Коней объезжать хочу, деньги заработать хочу. Ты тогда на мукомольне тоже сделал как не надо было. С генералом полез драться. Теперь вот мексиканцам помочь хотел. А они лежат на земле мертвые. Не пойду я. — Таймураз тихо сказал: — Уходи, Мурат, уходи.

— Как это? — возразил Мурат и вспомнил: — Ты тогда будешь, как Франц и Николай сказали, штрейкбрехер...

Лучше бы он не произносил это слово, потому что Таймураз мгновенно покраснел от негодования, не дал ему досказать, гневно прошептал:

— Ты опять их слова говоришь. Не со мной ты, а с ними! Мы осетины, друзья, мы должны друг друга понимать. А ты со мной, как с чужим. Уходи! Вот лучший конь стоит там, в углу. Белый. Бери его. И скачи. Не хочу видеть твою смерть, Мурат. Но и с тобой не хочу, — и пошел к конторе.

— Таймураз! Таймураз! — закричал Мурат вслед ему, но друг даже не оглянулся.

Говорят, не бывает, чтоб в дружбе оба были на равных. Кто-то должен главенствовать, а кто-то быть терпеливым. В Хохкау заводилой был Таймураз, а когда они отправились на заработки, с Муратом люди больше считались, и на долю Тотикоева выпало быть терпеливым... А нести этот груз тяжело...

— Таймураз! Таймураз! — вновь закричал ему вслед Мурат.

Слезы навернулись на глаза Мурата. Он осознавал, что Таймуразу было с ним нелегко. Но почему друг не понимает его? Кто виноват, я не знаю. Но я не виноват. И зачем перед тобой оправдываться? Хочешь остаться? Твое дело. Какого ты советовал мне коня взять?! Белого? Неплохой! Я не стану уходить отсюда как вор, не стану дожидаться ночи. Я покину ферму сейчас. На виду у всех. Верхом! И если получу пулю, значит, так тому и быть.

Вскочив на неоседланного коня, он гикнул, лошадь вынесла его из сарая и помчала через всю ферму к воротам. Первым увидел его управляющий, замахал руками, закричал шерифу:

— Это он, разбойник! Хватайте его, стреляйте в него!

Мурат, пригнувшись к гриве коня, скакал мимо охранников и шерифа, который рвал из кобуры пистолет и кричал:

— Не упустите его! Стреляйте!