Заповедь

Санчес вонзил в его лицо свой единственный глаз, тихо что-то сказал Хуану.

— Им твои деньги не нужны, — торопливо пояснил Хуан. — Они хотят видеть твой лицо!

Захотели посмотреть мне в лицо? Вон они какие! Мурат рассвирепел, кивнул на дверь, потребовал:

— А ну выходи, — угрожающе повел винчестером в сторону мнущихся в нерешительности мексиканцев. — Выходи!

Хуан бросился к горцу, быстро затараторил:

— Мурат, ты плохо делать. Не надо их шериф!

— Уйди! — оттолкнул его горец и требовательно посмотрел на мексиканцев.

— Ну!

И тогда Санчес направился к двери. За ним покорно потянулись Диас и Гомес. Мурат повел их в контору. Следом за ними бежал Хуан, все уговаривая горца отпустить мексиканцев, не выдавать их полиции. Но Мурат не слушал его. Лицо его стало суровым, скулы выдались вперед. Санчесу показалось, что горец отвлекся, он бросился было в сторону, за угол, но раздавшийся выстрел точно пригвоздил его к месту.

— Назад! — потребовал Мурат, и Санчес понуро пошел к конторе.

— Амиго, — опять бросился уговаривать горца Хуан. — Не надо. У них семья, дети.

Санчес рассвирепел, зло бросил Хуану:

— Перестань ныть. Не уговаривай его. Пусть делает свое злое дело. Проклятый штрейкбрехер!

Это слово горец уже слышал. И оно задело его. Он свирепо посмотрел Санчесу в спину, но ничего не стал говорить. Он ему еще покажет, какой он штрейкбрехер! Санчес не раз пожалеет об этом оскорблении. Или Мурат не будет больше осетином. Взлохмаченный, в одном сапоге, с винчестером, он выглядел грозно и одновременно смешно.

У конторы мексиканцы опять замялись, но грозный окрик горца заставил их войти вовнутрь. Нехотя оторвавшись от бумаг, которыми был завален стол, управляющий удивленно посмотрел на столпившихся у порога мексиканцев. Не выдавая своего беспокойства, он напялил на голову сомбреро, строго спросил:

— Что вам надо? — и властно махнул рукой. — Убирайтесь! Работы для вас здесь нет.

Из-за спины мексиканцев показался Мурат. Его появление обрадовало управляющего. Он облегченно воскликнул:

— Мурат! — и посмотрел на винчестер. — Что они тебе сделали?

Мурат подошел к стойке и неторопливо ответил:

— Сейчас узнаешь, — слова прозвучали так, будто горец говорил не управляющему, а самому себе.

Мексиканцы и выглядывавший из-за их спин Хуан покорно ждали. Управляющий злорадно покачал головой: доигрались гордецы. Мурат облокотился о стойку, направил в грудь управляющего винчестер и чего-то ждал. Рука управляющего притронулась к стволу винчестера и машинально попыталась отвести его в сторону. Но дуло опять уперлось ему в грудь. И тогда брови управляющего поползли вверх. Горец постучал ладонью по верху сейфа. Требовательно и недвусмысленно, а оттого, что делалось это молча и неожиданно мягко, почти дружески, управляющий не сразу уловил, чего от него ждет Мурат. Не понимали намерений горца и мексиканцы. Ладонь Мурата опять постучала по крышке сейфа. И тут до управляющего дошло, что хочет сделать горец. Он посмотрел на сейф, на горца, рука его метнулась к кобуре и тут же отдернуласъ, потому что дуло винчестера ткнулось ему в грудь, а палец Мурата лег на курок.

— Открой! — кивнув на сейф, попросил — не приказал — Мурат.

Управляющий не стал медлить. Он покорно вставил ключ в замок и открыл сейф. Мексиканцы теперь с интересом и недоумением наблюдали за разворачивающимися событиями. Мурат показал управляющему на деньги, лежащие в сейфе, и требовательно постучал стволом винчестера по стойке. Когда управляющий нагнулся за деньгами, горец выхватил из его кобуры револьвер. Теперь управляющий оказался обезоруженным. Но язык-то у него не отняли, и он, положив деньги на стойку, пригрозил горцу:

— Ю ар мэдмэн, — и сам же перевел: — Ты совсем нет ума, Мурат. Ты будешь иметь суд.

Мурат не слушал его. Он повернулся к мексиканцам, кивнул им на деньги:

— Берите!

Мексиканцы молча смотрели на горца, на управляющего, на деньги, но не двигались с места. Здесь был какой-то подвох. Достаточно тех невзгод, что навалились на них с потерей работы. Не хотелось попадать еще в одну беду. Санчес нерешительно переглянулся со своими друзьями. Мурат приблизился к ним, подтолкнул их стволом винчестера к стойке:

— Ну, берите! Только свое! Что Роллинс вам не отдал.

Хуан встрепенулся, торопливо пояснил мексиканцам, что предлагал сделать горец. Мексиканцы приободрились. Это вроде бы справедливо. Они же возьмут не чужое — свое! Тут нет никакого преступления. Санчес вопросительно посмотрел на друзей и первым решился. Управляющий так и впился глазами в его жесткие, непослушные пальцы, когда Санчес подсчитывал ассиганции, неторопливо выбирая из стопки долларов причитающуюся сумму. Хуан облегченно поглядывал на мексиканцев и горца. Стало стыдно, что плохо подумал о Мурате, и он ловил его взгляд, чтобы выразить свое восхищение благородным поступком. Когда Диас, отсчитав ассигнации и положив их в карман, опять потянулся к пачке, управляющий настороженно уставился ему в лицо. Диас неторопливо вытащил из пачки несколько бумажек, сложил их аккуратно и показал управляющему: