Заметки летописца

Въ какое время застало насъ польское дло? Это недавнее прошлое, отъ котораго мы такъ неожиданно оторваны и какъ будто отдлены вдругъ поднявшеюся изъ земли стною, — было время живое и кипучее, но едва ли вполн отрадное. Умственная жизнь наша, та жизнь, которой пульсъ особенно ясно чувствуется въ литератур, была лишена своей дйствительной почвы, была чужда какихъ нибудь дйствительныхъ интересовъ. Что же долженъ былъ длать умъ, разорванный съ жизнію? Ничмъ не связываемый, ничмъ не руководимый, онъ долженъ былъ хвататься за какія нибудь начала и приводить ихъ до конца, до послднихъ логическихъ крайностей. Русскій Встникъ проповдывалъ англійскія начала, Современникъ — французскія; и то и другое было одинаково умстно, одинаково правильно вытекало изъ положенія вещей. Во-первыхъ, это были начала западныя, слдовательно, носившія на себ тотъ авторитетъ, которому мы давно привыкли подчиняться, который до сихъ поръ иметъ надъ массою огромную силу. Во-вторыхъ, сами по себ, это были начала весьма привлекательныя для ума, начала прекрасныя и великія, и, сверхъ того, уже глубоко развитыя, блистательно излагаемыя, обработанныя наукою, восптыя поэзіею и олицетворяемыя историческими героями и событіями.

И такъ, весьма естественно было то настроеніе, которое господствовало у насъ года два назадъ; идеи и случаи того времени могутъ служить однимъ изъ поразительныхъ примровъ, показывающихъ, что значитъ оторванность отъ жизни и господство идей не порожденныхъ живою дйствительностію. Можетъ быть я какъ нибудь еще вернусь къ этому замчательному времени; теперь же я хотлъ только, замтить, что на немъ лежалъ глубокій характеръ отвлеченности и безжизненности. Мысль, очевидно, была на воздух; она металась и ряла безъ оглядки и задержки; она доходила до послднихъ крайностей, не чувствуя ни страха, ни смущенія, подобно тому какъ не чувствуетъ ихъ человкъ, когда сонному ему чудится, что онъ летаетъ. Казалось, что весь ходъ длъ, все будущее зависитъ отъ отвлеченнаго ршенія нкоторыхъ отвлеченныхъ вопросовъ; философскіе, или лучше сказать, quasi-философскіе споры возбуждали горячій и общій интересъ и были признаваемы существеннымъ дломъ. Не смотря, однако же на всю лихорадку, на всю эту дйствительно кипучую дятельность, отъ нея вяло мертвеннымъ холодомъ, нагонявшимъ невольную тоску; живому человку трудно было дышать въ этой рдкой и холодной атмосфер общихъ мстъ и отвлеченностей; недостатокъ дйствительной жизни слышался явственно и тяжелое впечатлніе безжизненности становилось чмъ дальше, тмъ сильне. Но когда начался польскій мятежъ, то такъ или иначе, но вс подались и повернули въ одну сторону; съ разными оттнками, въ различной степени, но вс стали сочувствовать одному и тому же. Дло было слишкомъ важное, слишкомъ ясное, затрогивало такіе глубокіе интересы, будило такія живыя сердечныя струны, что самые упорные мечтатели были пробуждены отъ своихъ сновъ, что люди, до сдыхъ волосъ питавшіеся общими и отвлеченными идеями, бросили ихъ, столкнувшись съ этой яркой дйствительностью.

Польскій мятежъ разбудилъ и отрезвилъ насъ, точно такъ, какъ будитъ и отрезвляетъ размечтавшагося человка голая дйствительность, вдругъ дающая себя сильно почувствовать. На мсто понятія онъ поставилъ факты, на мсто отвлеченныхъ чувствъ и идей — дйствительныя чувства и идеи, воплощенныя въ историческія движенія; на мсто воззрній — событія, на мсто мыслей — кровь и плоть живыхъ людей.

Въ насъ пробудилось и заговорило все громче и громче чувство своей народности. Это была правильная и неизбжная реакція народнаго организма. Въ самомъ дл, у насъ нтъ и не можетъ быть вопроса, который бы до такой степени возбуждалъ наше народное чувство, какъ польскій вопросъ. Чтобы отразить другаго непріятеля, даже Наполеона съ его двадесятью языкъ, нужна была только армія, и даже со стороны народа только вншнія усилія, вншнія дйствія защиты. Чтобы поршить дло съ Польшею, вс наши внутреннія силы, весь нашъ историческій организмъ, съ его зачатками и зрлыми формами, долженъ вступить въ борьбу, пойти въ сравнительную оцнку и тяжбу съ ея организмомъ и ея силами.

И вотъ, когда мы увидли въ чемъ состоитъ наше оружіе, что иметъ цну въ этой борьб, то мы на, учились дорожить всми нашими народными элементами; мы стали ихъ высоко ставить и пріобрли вру, что вмст съ вещественнымъ. преобладаніемъ надъ Польшею, мы имемъ надъ нею и нравственный перевсъ.

Здсь, разумется, не мсто излагать все содержаніе и весь смыслъ польскаго вопроса; я хочу только въ главныхъ чертахъ показать, какъ онъ отразился на литератур. Литература была застигнута имъ врасплохъ и отсюда вышелъ цлый рядъ довольно странныхъ явленій.