Заметки летописца

«Намъ кажется», — пишетъ Вера, — что Гегеля, представляющая первую дйствительную систематизацію природы, должна бы была больше привлечь вниманіе не только философовъ, но и физиковъ, хотя бы для того, чтобы ее разобрать и оспорить, если не для того, чтобы ею воспользоваться. И да позволено намъ будетъ въ этомъ отношеніи сблизить твореніе Гегеля съ книгою, которая въ послднее время надлала столько шуму: именно съ Космосомъ Гумбольдта. Мы не удивляемся тому, что столько шуму было поднято изъ-за творенія Гумбольдта, тогда какъ твореніе Гегеля до сихъ поръ остается почти неизвстнымъ. Таковъ слишкомъ обыкновенный ходъ вещей, и по этому случаю мы готовы повторить изрченіе Бакона, что тла легкія плаваютъ на поверхности, тогда какъ тла боле плотныя и твердыя падаютъ въ глубину. Мы не удивляемся этому, но мы на это жалуемся^ и мы въ- особенности сожалемъ, что въ Германіи не раздалось голосовъ, которые бы протестовали, сдлавши это самое сближеніе и высказавши замчанія, естественно внушенныя намъ этимъ сближеніемъ. Посмотримъ. Во-первыхъ, мы всегда были убждены, что самая идея Космоса была внушена Гумбольдту философіею Шеллинга и Гегеля; и это мнніе въ особенности возбуждается тмъ, что въ книг Гумбольдта оба эти философа блистаютъ своимъ отсутствіемъ. Гумбольдтъ вовсе не упоминаетъ объ нихъ, или точне, онъ упоминаетъ объ нихъ разъ или два, но приводитъ изъ нихъ мста незначительныя, не имющія даже отношенія къ натурфилософіи. Между тмъ, разв можно предположить, что І'умбольдтъ не зналъ трудовъ этихъ двухъ философовъ въ этой части науки? Намъ скажутъ, можетъ быть, что Гумбольдтъ не имлъ симпатіи къ спекулятивной физик. Положимъ; но если такъ, зачмъ же онъ толкуетъ намъ, напримръ, о пиагорейцахъ и Тиме Платона? Если существуетъ спекулятивная физика, то, конечно, это она и есть. И такъ, если онъ говорилъ о пиагорейцахъ, о Платон и о другихъ спекулятивныхъ физикахъ, и, въ тоже время, хранилъ молчаніе относительно своихъ двухъ великихъ соотечественниковъ, то скоре не потому ли, что люди вообще щедры относительно мертвыхъ, а относительно живыхъ соблюдаютъ свои расчеты? Пусть судитъ читатель. Дале, признаемся, самое заглавіе книги вамъ не нравится и мы предпочитаемъ названіе натурфилософіи, какъ боле простое и правильное. Противъ слова «космосъ» насъ вооружаетъ, во-первыхъ, то, что оно слишкомъ притязательно, во-вторыхъ, что оно ни въ какомъ смысл не точно; ибо, если Гумбольдъ, заимствовавъ это слово отъ пиагорейцевъ, имлъ въ мысли употреблять его въ томъ же смысл, въ какомъ его употребляли эти философы, то дло нисколько не соотвтствуетъ слову. И въ самомъ дл, подъ космосомъ пиагорейцы разумли всеобщность вещей, т. е. не только физику, но и метафизику, мораль, политику и пр. А эти науки не входятъ въ планъ Гумбольдта. Если, съ другой стороны, нужно разумть это слово ~ въ боле ограниченномъ смысл, то есть въ смысл систематическаго построенія науки о природ, то и въ этомъ смысл тоже нтъ соотвтствія между словомъ и самымъ дломъ; — ибо твореніе Гумбольдта не есть система. Въ самомъ дл, что такое Космосъ? Это богатая, разнообразная и оживленная картина природы, украшенная обширными познаніями эрудиціи. Это достоинство мы первые готовы признать. Это не мало, скажутъ намъ. Да, это много, если держаться на точк зрнія изложенія и искусства. Но совершенно другое выходитъ дло, если мы станемъ судить съ точки зрнія строго научной, то есть, по нашему мннію, съ настоящей точки зрнія, на которую слдуетъ становиться, когда мы судимъ о научномъ твореніи. И вотъ, разсматриваемый съ этой стороны, Космосъ не представляетъ ни оригинальности, ни глубины. Если бы отъ насъ потребовали его опредленія, мы сказали бы, что это книга, которая не можетъ удовлетворить, ни людей свдущихъ, ни людей несвдущихъ. Она не можетъ удовлетворить, хотимъ мы сказать, тхъ, которые близко знакомы съ предметами, въ ней трактуемыми, ибо она имъ представляетъ въ нкоторомъ смысл только элементы науки. Она точно также не можетъ удовлетворить и тхъ, которые чужды этимъ предметамъ, потому что въ ней нтъ подробностей и развитій, необходимыхъ для непосвященныхъ. Такимъ образомъ, «Космосъ», по нашему мннію, представляетъ не боле, какъ нчто въ род справочной книги или Book of reference, какъ говорятъ англичане, то есть книги, которая содержитъ полезныя указанія, и въ которой весьма удобно бываетъ обратиться за справками. Такой приговоръ можетъ показаться строгимъ. Если мы ошибаемся, пусть намъ скажутъ и пусть намъ докажутъ.

Вотъ строгое сужденіе, съ которымъ, однако же, трудно не согласиться. Самъ Гумбольдтъ хорошо чувствовалъ, что идея его «Космоса» до тхъ поръ будетъ шатка и неопредленна, пока не будетъ поставлена въ отчетливыя и ясныя отношенія къ иде натурфилософіи. Гумбольдтъ и старался сдлать это, но едва ли можно остаться довольнымъ тмъ, какъ онъ разршилъ эту задачу. Вотъ, напримръ, что онъ говоритъ: