Загон

— Внутренне, Стас, внутренне. По крайней мере, мне так казалось. Я вот думаю, до чего же прекрасна жизнь, а, Стас? Не находишь? И это закопченное московское небо, сквозь которое не видно звезд, оно тоже прекрасно! И суета этих улиц, этих спешащих куда-то людей, водоворот жизни, как же все это прекрасно!

— Жан, ты меня пугаешь! Может показаться, что ты прощаешься со всем этим!

— Ну что ты! Вовсе нет. Просто я очень люблю жизнь. Глупо звучит, ну, в самом деле, кто же ее не любит? Но что мне до остальных! Я люблю ее! Я много поколесил по свету, многое повидал, и сейчас мы с тобой стоим на пороге больших приключений. Ну, разве же это не чудесно?

— Жан, мне кажется, ты несколько идеализируешь наше путешествие. Мы едем не на красоты Конго любоваться, а ввязываемся в сомнительную авантюру, которая может помочь и тебе и мне расстаться с этой удивительной жизнью.

— Да, перестань ты, Стас! — Жан махнул рукой. — Нельзя начинать ни одно дело с подобным настроем. У нас все получится, вот увидишь. Мы обезвредим предмет твоих и моих тревог и вернемся домой, при этом обогатимся новыми знаниями и впечатлениями, мы расширим свой мир еще больше, познаем его еще глубже, а это и есть жизнь! Не сидеть же, в конце концов, на одном месте, наращивая жиры, всегда лучше куда-то стремиться, рваться, бежать!

— Ну, ты прям каверинский капитан! «Бороться и искать, найти и не сдаваться!»

Жан засмеялся:

— Не знаю, кто такой Каверин, но сказано верно!

КОНГО

Первые неудачи

День вылета выдался пасмурным. Время, отведенное на регистрацию, казалось бесконечным. Мы с Жаном обсудили перечень вещей, которые взяли с собой, однако сейчас, находясь за стойками паспортного контроля, в голову приходило то одно, то другое, что следовало бы захватить, но, увы, пополнять чемоданы было уже слишком поздно. Бродить по аэропорту не хотелось, мы вылетали из Шереметьево-2, а для меня этот аэропорт уже давно утратил свой романтический шарм. Когда-то я испытывал в этом месте душевный трепет, именно отсюда я начал своё, до сих пор неоконченное, зарубежное турне. Я много путешествовал, повидал великое разнообразие воздушных вокзалов: и маленьких, и огромных, и оборудованных по последнему слову техники, и бывшие военные аэропорты, носящие столь помпезное название лишь благодаря своему предназначению. И постепенно Шереметьево стало для меня лишь пунктом отправления в очередную поездку.

Пройдя все формальности таможенного оформления, мы пристроились с Жаном в кофейне, заказали напитки и стали ожидать объявления посадки. За день мы изрядно утомились, и в предвкушении долгого и изнурительного полета разговор особо не клеился. Мы смотрели в окно на медленно перемещающиеся самолеты, находящиеся в поле нашего зрения, и думали каждый о своем. Пока тянулось ожидание, мы выпили по две чашки кофе и по три бокала коньяка, который сладостным сиропом разлился по кровеносным сосудам и нервное напряжение понемногу начало отступать. И только я собрался расспросить Жана о наших ближайших планах в путешествии, как объявили посадку на рейс.

Самолет взлетал тусклым вечером, и моросящий дождь слезливыми потоками стекал со стекол иллюминаторов.

Я иногда позволял себе летать в бизнес-классе, но это было в той, прошлой жизни, до появления маленького исчадия ада, сейчас же в приоритете была экономия денежных средств, неизвестно, сколько еще предстояло пережить и как быстро наладятся финансовые дела. Что же касается Жана, то, как любой француз, он был скуп и чрезмерно рационален, потому-то мы и оказались в эконом-классе в столь долгом путешествии.

В дороге в общей сложности мы провели немногим более суток. Рейс был не прямой, нам еще досталась ночь в Париже. Благо, Жан был здесь на своей территории, и никаких проблем с ночевкой не возникло. Мы остановились в отеле «Kyriad Prestige», находящимся совсем рядом с аэропортом, названным именем Шарля де Голля, и это было очень удобно. Время, проведенное в отеле, нельзя назвать полноценной ночевкой, но перевести дух, размять кости и освежиться, мы смогли.

А ранним утром снова в путь… Регистрация, таможня, перелет и Киншаса …