Вызовы Тишайшего

Тревожные события на Правобережье отозвались на московской стороне неожиданным образом. В канун турецкого нашествия нервно, непредсказуемо повел себя левобережный гетман Многогрешный. Он беспрерывно докучал Москве, опасаясь возвращения королю Киева, стеснения войсковых вольностей и гетманских прав. Метания Демьяна Многогрешного объяснялась посольскими дьяками Тишайшему тем, что слишком много искателей гетманства Левобережья, слишком сильна была оппозиция старшины «неприродному казаку» неграмотному мужику Демьяну.

Большим любителем крепких алкогольных напитков, оправдывая свою фамилию, был шаткий гетман Левобережья Многогрешный бил, пинал и даже рубил саблей окружавших гостей-соратников в своей ставке, так что иные из его гостей едва успевали унести ноги. Но и трезвым гетман был не лучше. Московский «информатор о художествах Многогрешного» сообщал Тишайшему в Москву о жалобах казацкой старшины на своего гетмана.

Тишайший читал донесения, стараясь вникнуть в суть жалоб и найти хоть какие-то оправдания деятельности своего «карманного гетмана», и всегда печалился:

– Неужели нельзя найти достойных и полезных Москве претендентов на гетманство Левобережья? Говорили, что нет лучше Многогрешного, верного мне, ан, нет, и пьяный и трезвый тот Москву, царя компрометирует.

Дьяк стоял перед царем, потупив очи, бубнил свое, пересказывая содержимое доносов на гетмана:

– …Пишут, что гетман сродни пороху взрывается по пустякам, бесится на всех, кто молвит слово против него… И здесь самое главное, государь… – Дьяк понизил голос. – При том гетман Многогрешный произносил досадные речи о московском государе, притесняющего казаков и селян Малороссии. И я слово в слово передаю сообщение генерального писаря Самойловича, так пишущего об опасных гетманских речах против царя: «Слыша речи Многогрешного, теперь члены наши трясутся».

– Он и раньше жаловался на всеобщую нелюбовь к себе казаков. Ему всюду мерещились заговоры, которые он пытался нейтрализовать смещением неугодных лиц, запретами и слежкой…

– Здесь, государь, серьезней есть обвинения гетмана Многогрешного о начале тайных сношений его с гетманом Правобережья Дорошенко и намерении склониться по примеру последнего к «султанской прелести».

– А вот это худо для нас… Надо ждать пьяной или трезвой развязки…

И развязка, предсказанная Тишайшим, наступила как-то быстро и неожиданно и напомнила по сценарию дворцовый переворот на странный казацкий манер. В начале марта 1672 года казацкий старшина объявила царским посланникам об измене гетмана, который собрался передаться на сторону султана. Злой замысел вот-вот должен осуществиться, но они, верные слуги Тишайшего царя, готовы «повязать волка Многогрешного». 13 марта обещание было исполнено с обезоруживающей легкостью. За нетрезвого Многогрешного в его гетманской ставке никто из казаков не вступился. Больше того, на низвергнутого «мужика Демку» со всех сторон от казаков посыпались жалобы и проклятия. Даже мещане не остались в стороне, объявив, что ни один гетман их так не угнетал, как коварный корыстолюбец Многогрешный. Легко было упрекать сваленного и повязанного гетмана. Но в жалобах низов была своя правда. Они не случайно выступали против отстранения царских воевод от суда и управления в городах.

Обвинения против гетмана Многогрешного были сведены в 38 пунктов. Самым тяжким был первый: «Беспрестанно гетман списывался и братство и дружбу имел великую с Петром Дорошенко, и хотел он же поддаться турецкому султану». Одного этого хватало, чтобы понести суровую кару и потерять гетманскую булаву. Тишайший царь, несмотря на явное нарушение договоренности – без розыска и царского указа с гетманства не смещать! – со случившимся смирился. Был проведен строгий розыск. Многогрешный был признан виновным в измене царю и вместе со своим братом, черниговским полковником Василием, осужден на смерть.

Однако у плахи было объявлено о царской милости Тишайшего: казнь заменялась ссылкой Сибирью. Следом за братьями Многогрешными в Сибирь угодил и кошевой атаман Иван Серко, гроза татар и турок. Воспользовавшись ситуацией, он вздумал добиваться гетманской булавы. Но атаман Серко был силен в делах воинских и слаб во властных интригах.

В 1672 году, желая стать гетманом, возглавил оппозицию казацкой старшины против кандидатуры в гетманы Ивана Самойловича атаман Серко Он как опасный кандидат, был арестован полтавским полковником Жученко Воспользовавшись излишней доверчивостью Серко, его завистливые недруги Жученко и прочие обвинили атамана в изменнических замыслах и отправили в Москву и оттуда далее в Тобольск, впрочем, ненадолго.

Кто-то из бояр напомнил Тишайшему:

– Хватит, государь, потакать казакам в их подозрениях измены Москве. Скоро воевать будет некому из сильных атаманов. Ведь никто за последние годы лучше и удачливее Ивана Серко не сражался с турками и татарами.

Тишайший кивнул головой, соглашаясь: