Выбраковка

— Ещё не попал, но готовлюсь. Надвигается каток, накатывается. Вот, — Гусев хлопнул по плечу Валюшка, — прошу любить и жаловать, молодая поросль. Новая генерация выбраковщиков. Рыцари без страха и упрёка. Ни того, ни другого не наблюдается. Все, как один, психически нормальные, социально адаптированные, готовые положить живот на алтарь общественного блага.

Валюшок поморщился и стряхнул гусевскую руку с плеча. Майя теперь рассматривала его. Будто под микроскоп положила.

— И много их, — продолжал Гусев. — Слишком даже много.

— Сколько? — тут же спросила Майя. Валюшок собрался было пнуть Гусева под столом ногой, но передумал. С одной стороны, они вроде бы пришли сюда в гости, однако Гусев по инструкции всё равно оставался для Валюшка ведущим.

— На одного нашего минимум полтора.

«„Наши“ — это ветераны, старики, — догадался Валюшок. — Но откуда у Гусева такая информация? Или он просто врёт?»

Майя снова посмотрела на Валюшка.

— И что ты об этом думаешь, молодой человек? — спросила она.

Валюшок от неожиданности вздрогнул:

— О чём?

— О том, куда вас столько.

— Понятия не имею, — честно ответил Валюшок.

— А ты что скажешь, Пэ?

— А я ничего не скажу. Я кофейку вашего замечательного дерябну и пойду себе дальше Родине служить.

Майя раздавила сигарету в пепельнице и надрывно закашлялась.

— Бронхи ни к чёрту, — определил Гусев.

— Спасибо, утешил. — Майя поднялась и достала из шкафа две кружки. — Слушай, а что там за история приключилась с убийством в ресторане? Ну, когда этого мерзавца Шацкого застрелили. Ты не участвовал?

— Военная тайна, — гордо заявил Гусев. — Но по сведениям из строго конфиденциальных источников…

— Да, разумеется, из очень строго конфиденциальных.

— Геройски погиб, выполняя секретное задание, внештатный сотрудник МВД.

— Ах вот как…

— Положил, так сказать, живот на алтарь…

— Пэ, ты повторяешься. Было уже про живот.

Валюшок прихлёбывал кофе, оказавшийся действительно очень вкусным, и ждал развития событий. В воздухе повисло лёгкое напряжение — Гусев не просто так тянул время: он кого-то или чего-то дожидался. И был готов за это ожидание платить болтовнёй на строго конфиденциальные темы. Вообще-то вся статистика по текущей выбраковке была открыта, любой желающий мог просмотреть её на веб-сайте АСБ или в информационном ежемесячнике Агентства. Это правило ввели ещё в незапамятные времена, сам Валюшок увидел впервые пухлую книжицу с титулом «Агентство социальной безопасности. Месячный отчёт», когда ему исполнилось двадцать. Книжка впечатляла. Тогда-то он и подумал: «Чёрт возьми, началось. Никто не верил, а началось. Даже надеяться смысла не было, а вот — началось». И слухи, какие были замечательные слухи, и как они удивительным образом все оправдывались… Бывало, ещё в советские времена пожилые уголовники предупреждали «кумовьёв» перед выходом на волю — мол, ждите, скоро вернусь, мне там всё равно делать нечего. И действительно, выйдя за ворота, грабили ближайший магазин. Но когда началась тотальная выбраковка, из лагерей пришлось буквально пинками вышибать тех, кто раньше спал и видел, как бы на воле покруче развернуться. Матёрое ворьё, отпетые душегубы и беспредельщики умоляли сделать что-нибудь, но не выпускать их. Они боялись. Они наконец-то узнали настоящий страх.

Ведь те же самые ежемесячники исправно доходили до каждой зоны. И, зачитанные до дыр, напоминали: следующее преступление станет для тебя последним. Вор, грабитель, насильник, убийца мог подтереться этими страницами. Но всё равно с них не смылись бы имена людей, которых он знал как воров, грабителей, насильников, убийц. Людей, которых наконец-то во всеуслышание объявили врагами народа, уродами, нелюдью. Признали таковыми официально и начали планомерно истреблять, дабы пресечь главное — воспроизводство преступности.

Гусев и Майя болтали о кино, Валюшок с головой ушёл в воспоминания. Очнулся он, только когда хлопнула входная дверь и почти сразу на пороге кухни появился молодой человек с тонким нервным лицом и фигурой атлета.

— А вот и Ваня! — обрадовался Гусев.

— А вот и гестапо! — в свою очередь ненатурально обрадовался Иван. Видно было, что он Гусева терпеть не может, да и Валюшок сразу почувствовал себя не особенно уютно — захотелось достать игольник и снять предохранитель. Наверное, аллергия молодого человека распространялась на выбраковку в целом.

— Это ты угадал, — сказал Гусев благодушно. — Оно самое. Тебе какой гестаповец более симпатичен — в версии Броневого или Хауэра? Выбирай, могу и то, и другое. Впрочем, Хауэра ты не видел, этот фильм цензура зарезала.

— Самого отвратительного гестаповца играет Гусев, — отрезал молодой человек. — Похоже, у Гусева талант. Что вам нужно от меня, товарищ старший уполномоченный?

— А с чего ты взял, что я по твою душу? — Гусев явно забавлялся. — Ты что, изнасиловал кого-нибудь? Убить-то у тебя пороху не хватит, а вот сексуальное насилие…

Молодой человек побледнел от бешенства.