Выбор Зигмунда

Закончив уборку в других комнатах, Мария быстро поднялась по служебным лестницам на третий этаж дворца, однако перед этим не забыла зайти в туалет для обслуги. Там она причесалась и надела белую форму медсестры, которую доктор Фрейд дал ей накануне перед своей встречей с Рамполлой. В этой одежде у нее был вид профессионала, и, может быть, это стало одной из причин, по которой все прошло хорошо и кардинал согласился, чтобы она оставалась в кабинете. Однако в тех немногих случаях, когда она поднимала голову, взгляд из-под густых бровей, которым он изучал Марию, пугал ее. А доктор выглядел невозмутимо спокойным, словно говорил с обычным попиком.

Доктор – великий человек. Он даже не принял от нее слов благодарности за сестринскую форму: сказал, что вся заслуга принадлежит служителю Августу по прозвищу Молчун, и, ласково улыбнувшись, добавил, что этот человек всегда исполнял его просьбы без промедления и отказов. И даже сумел ее рассмешить, когда сравнил Августа с загадочным Големом. Мария хорошо запомнила имя Голем, которое никогда не слышала раньше.

Голем, – объяснил ей доктор, – это чудовище из еврейских преданий. Голем, подчиняясь заклинанию, слушался своего хозяина-раввина, как маленькая собачка, хотя был огромным великаном. И мог слышать, но не мог говорить, в точности как Август.

Она могла бы слушать рассказ доктора много часов подряд и впитывала каждое его слово как губка, чтобы ничего не упустить из его объяснений. Но самой лучшей минутой была та, когда он вручил ей белоснежную форму, пахнувшую лавандой. Она онемела как Голем, прижала форму к себе и изо всех сил вдохнула ее запах, словно это был утраченный плащ Богородицы. Мария и спать легла бы в этой форме, если бы не боялась ее помять.

Поэтому еще на лестнице перед тем, как войти в кабинет, Мария решила, что в благодарность за этот подарок и за честь служить доктору должна по крайней мере пригласить его на ужин не в кабачок, а к себе домой. Она приготовит доктору макароны с сыром и перцем, и сделает это по-настоящему – слегка обдаст макароны кипятком, а потом обжарит в сковороде. А что будет на второе? Рагу из бычьего хвоста в соусе не подойдет: простонародное блюдо, хотя вкус прекрасный. А для баранины сейчас не сезон. Так что Мария решила подать пахату из кишок молочного поросенка, запеченную в духовке с малым количеством розмарина и двумя ломтиками сала. Сначала с кишок снимают кожу, а потом режут их на куски вроде колбасок и при этом следят, чтобы не вытекло содержимое кусочков – самая нежная часть блюда, только что переваренное молоко.

Незачем стараться выглядеть более утонченной, чем есть на самом деле. Настоящие благородные синьоры любят правду и не морщат брезгливо нос. Если ее кушанья понравятся доктору, будет хорошо, если нет – тем хуже для него. А если он не примет приглашение, пусть пеняет на себя: он не поест лакомства, которое никогда не сможет попробовать в своей Австрии, где полно коров, у которых животы большие, как итальянские глиняные кувшины для зерна. А на десерт будет торт с вишнями и мелко нарезанными лепестками роз. Ее полудурку мужу этот торт никогда не нравился: едва попробует и даже не соизволит поблагодарить. Слюна у мужа появлялась, только когда она готовила ему фасоль со свиной кожей. Потому что сам он свинья! И вообще он, когда жил с ней, был хорош только в постели, черт бы его побрал.

Кстати, по поводу того, о чем она сейчас подумала: с доктором Фрейдом все наоборот – она не может представить себе, как он занимается сексом. Может быть, дело в том, что он слишком много разговаривает с ней, а ведь известно: кто постоянно кружит около этого, знает об этом меньше, чем другие. Кто сильнее дышит, меньше тренируется, – всегда говорила ее мать. Но Мария могла представить себе, как доктор целуется, хотя бог знает, как колется его борода. Перед дверью кабинета она покачала головой: из-за учтивости доктора она вбила себе в голову слишком много ложных мыслей. Надо перестать путать вежливое поведение с интересом к ней. Лучше подумать о том, что он мог бы помочь ее дочери, которая молчит и мечтает, как послушница в затворе. Время сказок давно закончилось даже для Крочифисы, тем более для нее самой. Прекрасные принцы как святые: о них все время говорят, но никто их не видит.

Если день начинается хорошо, потом ни одно событие этого дня не кажется настоящим несчастьем: человек смотрит на случившееся благосклоннее. Поэтому доктор Фрейд, увидев Марию, которая входила к нему в кабинет и улыбалась своей самой красивой улыбкой, почувствовал, что ничто не сможет омрачить этот день. На ее лице была улыбка, знакомая ему по лицам его пациентов, – та, которая выражала вновь обретенную радость жизни и благодарность ему. Фрейду пришло на ум, что он до сих пор не позвонил жене, и доктор поклялся себе сделать это раньше, чем наступит вечер. Типичная психическая ассоциация: увидел женщину, которая тебе нравится, подумай о своей жене, стараясь уменьшить чувство вины.

Мария заметила, что он смотрит на нее странно, словно видит в первый раз.