Второй фронт

— Дуй, Вася, в Предгорье, в сторону Аргояша, — сказал Потапыч, усаживаясь поплотней и кладя на колено двустволку. Махов, с карабином, сел рядом с шофером.

Морозы в этом году ударили рано, а снегу выпало немного. Дорога была хорошо укатана, и ехали быстро. Только миновали первое большое селение за городом, как из кустарника через дорогу махнул большой серый козел. Махову стрелять было неловко.

— Стой! Стой! — закричал он шоферу. Тот затормозил всеми колесами. «Виллис» проехал метров семь юзом и встал. Махов выскочил, вскинул карабин, но козел уже скрылся в лесу.

— Эх, черт, зазевался я, — вздохнул с огорчением Махов. — Если б пораньше увидел — мог бы в окно выстрелить.

— Не горюй, Сергей Тихонович, ишо настреляешься сегодня, — успокоил Потапыч. — К горам подъедем — глаза разбегутся…

Махов, мысленно ругая себя, сел в машину.

Вдали показались пологие увалы с серым подлеском и редкими соснами. Потапыч стал всматриваться. Прошло минут десять — пятнадцать, и вдруг он тронул за плечо шофера:

— Останови, Василий.

— Вон, гляди, Сергей Тихонович, четыре козла стоят.

— Где? Не вижу.

— А эвон, на бугорке. По пузо в сухой траве.

— Да, да, вижу… Вылезем, что ли?

— Не, можем спугнуть. Давай в окно.

Оба, опустив стекла, прицелились.

— Пли! — скомандовал Потапыч. Грянули выстрелы. На бугре взметнулся снег, и козлы исчезли.

— Эх, черт, промазали! — с досадой выругался Махов.

— Я-то не достал дробовиком, а ты, должно, уложил одного, — сказал Потапыч.

— Не может быть.

— А я говорю: уложил! Козлов-то только три поскакало.

— Поедем, поглядим! — сказал шофер и, вырулив на целину, поехал по снегу напрямую.

Когда поднялись на бугор, увидели лежащего в снегу серого, большого козла с маленькими, только пробившимися рожками.

— Ну, что я говорил! — радостно воскликнул Потапыч. — Иди, Василий, волоки его в машину.

Шофер выскочил и бросился к козлу. Вылез и Махов, все еще не веря своей удаче. Потапыч, подойдя, достал охотничий нож, распорол козлу брюхо, вырезал печень и другие внутренности, бросил в снег.

— Это зачем? — спросил Махов.

— А чтобы не воняло мясо. Так делают все охотники.

Козла затащили в машину и поехали дальше.

— Жалко, из четырех только одного взяли, — сказал Потапыч, — Надо бы поближе подъехать.

— Могли спугнуть!

— Не, Тихоныч, — возразил Потапыч, — у козлов только слух, а видят они плохо. Могли потихоньку подъехать…

— Это верно! — подтвердил шофер. — За сто метров козел человека не разглядит… — И вдруг закричал: — Смотрите! Смотрите! С горы целое стадо валит на нас.

— Стоп! Глуши мотор! — властно крикнул Потапыч. — Иди на эту сторону, Тихоныч, — опять ударим из окон.

Махов, кряхтя, перебрался на место шофера, опустил стекло, приладил карабин.

— Только гляди — без команды не стрелять! — приказал Потапыч и сам приготовился.

Стадо коз и козлов, вздымая снежную пыль, мчалось прямо на машину. Вот они уже на расстоянии выстрела: видны черные глаза, большие уши и почти не видно тонких ног. Махов прицелился, затаил дыхание.

— Погодь! — прошептал Потапыч. Видимо, этот еле слышный шепот долетел до стада, и оно, как по команде, шарахнулось в сторону.

— П-ли! — с провизгом, не своим голосом крикнул Потапыч. Ударили два выстрела. Снег взвился столбом, закрыв стадо, бросившееся назад. В эту снежную коловерть, наугад, ударил Потапыч из второго ствола и еще три выстрела сделал из карабина Махов.

Когда снежное облако осело, стада уже не было, а на снегу лежали пять козлов.

Махов, дрожа от радости и восторга, выскочил первым и побежал смотреть трофеи. Лицо его горело, а руки слегка дрожали.

Потапыч, оглядев трофеи, довольно сказал:

— Три козы и два рогача!

Махов, мысленно сознавая, что он уложил четверых, от волнения не мог говорить…

Пока Потапыч колдовал над козлами, он сходил за сумкой.

— Вот тут мне кое-что собрала жена на дорогу, давайте закусим и хватим по чарочке за удачу.

— Тут, на ветру-то знобко, — сказал Потапыч. — Айда, ребята, в машину…

3

Надышавшись свежим морозным воздухом, отрешившись на охоте от дел, забот и тревог, Махов ночью спал как убитый, но, разбуженный заводским гудком, поднялся бодрый, полный свежих сил.

На заводе он сразу заглянул к Васину, который распекал начальников отстающих цехов, и, не вмешиваясь, присел на диван в глубине кабинета. Двое начальников, на головы которых сыпалась брань, сидели у стола директора, опустив головы, а третий — начальник новой литейной Зинченко, недели три назад вернувшийся из карьера, сидел в сторонке.

Махов знал, что Зинченко обеспечил формовочной землей все три литейных цеха и за короткое время вывел свой цех в передовые.

«Неужели и Зинченко будет опять песочить?» — подумал Махов и, решив за него вступиться, стал вслушиваться.