Второй Фаэтон: восемь часов до смерти

Любарский пожалел, что пришёл в сознание. Ему хотелось снова провалиться в беспамятство. Но это уже было недоступно его желанию.

– Поспи лучше, – сказал Оксана, вкалывая ему какой-то препарат, – нельзя тебе пока волноваться. Опасность для тебя миновала.

…

Политическая жизнь у повстанцев была публичной. Заседание Совета у командора Франко транслировалось по спутниковому телевидению. Да, в городах, подчинённых Великому Предиктору, спутниковое телевидение, как и спутниковый интернет, было запрещено, причём именно по той причине, что им активно пользовались «варвары» и «мятежники». Государственные органы его, конечно, просматривали, но рядовых граждан всемирного государства за нарушение этого запрета ждало бессрочное тюремное заключение. Здесь же спутниковое телевидение было главным средством массовой информации, а из интернета повстанцев можно было свободно войти в сеть, контролировавшуюся Мировым правительством, но не наоборот.

Мировое правительство было бессильно воспрепятствовать такому развитию коммуникаций у повстанцев. Спутников на орбите летало с давних времён великое множество, и кто знает, какие конкретно использовались партизанами для связи? Тем более, что партизаны могли почти любой правительственный спутник перенастроить для использования в своих нуждах. Вообще, жизнь в так называемом «внешнем мире» деградировала значительно меньше, чем в «очагах цивилизации» под контролем Мирового правительства, несмотря на постоянную войну за выживание и частые атомные бомбардировки.

Полковник Делакрузо, или командор Франко, как его теперь называли, сидел в президиуме в форме камуфляжной окраски со знаками различия полковника армии США и с нашивками за все войны, в которых участвовал, включая текущую. За его спиной стоял звёздно-полосатый американский флаг. По сторонам сидели члены его политического Совета: по правую руку – военные, по левую – гражданские. Командор сообщал важную новость:

– На сторону Соединённых Штатов, которые я представляю, недавно перешла большая группа учёных из института, занимавшегося изучением и прогнозом катастрофических явлений сейсмической и вулканической природы. Этот институт представлял собой важную научную структуру на службе оккупантам. По его рекомендациям проводились мероприятия, имевшие целью предупреждение неблагоприятных последствий геофизических катастроф. Несмотря на угрозу репрессий родственникам со стороны оккупантов, некоторые учёные решили стать нашими соратниками по борьбе. Имею честь представить вам руководителя этой группы – учёного из довоенной России мистера Владимира Любарского.

Телевизионные камеры направились на Любарского, сидевшего среди гражданских членов Совета. Любарский ещё не совсем оправился от ранения, был бледен и исхудал.

– Многие зрители, возможно, узнали мистера Любарского, который до войны часто появлялся со своими всегда оправдывавшимися прогнозами на американском телевидении. Бежавших учёных оккупанты пытались уничтожить. В частности, мистер Любарский был ранен, также, как и один из его коллег, мистер Курт Вальдек из Германии, которого я также имею удовольствие вам представить, – фокусы телекамер наехали на берлинца, сидевшего среди гостей и журналистов. – Ещё один бежавший учёный, соотечественник мистера Любарского, был оккупантами убит.

– Я знаю, – возвысил голос командор, – что оккупанты также смотрят нашу трансляцию. У нас есть основания полагать, что они взяли или могут взять в заложники родственников бежавших учёных. Поэтому, на всякий случай, я не могу представить публике остальных участников этой группы. У мистера Любарского и мистера Вальдека, к счастью, не осталось родных и близких на оккупированной территории. Но я должен предупредить оккупантов и их пособников, что если хоть один волос упадёт с головы заложников, то все, причастные к этому, будут нами уничтожены вместе с ближайшими родственниками. На этих учёных распространяется теперь такая же наша защита, как и на остальных граждан Соединённых Штатов. Таков закон, пока идёт эта война. Служащие оккупантам, не принимавшие участия в захвате и удержании заложников, освобождаются от ответственности. В том и в другом даю слово офицера армии Соединённых Штатов. А теперь приказываю прервать трансляцию и удалиться представителям средств массовой информации, ибо Совет переходит к закрытому заседанию.

Когда телекамеры были отключены, посторонние удалились, и дежурный офицер запер дверь, командор пригласил на трибуну, украшенную изображением белоголового орлана – символа Соединённых Штатов, доктора Эдварда Хокинса. Конечно, он оставался официальным руководителем группы, но полковник Делакрузо не захотел афишировать перед публикой, среди которой могли оказаться и враги, своего старого сотрудника по секретной службе.