Вспомнить всё

«Удача на моей стороне», – думала она, не сводя глаз с только что приземлившегося межзвездного корабля.

Наконец прилетевших выпустили на платформу. Виктора Мартина узнала в толпе пассажиров сразу: бывший муж если и изменился, то разве что самую малость.

Стоило Виктору, грузно опиравшемуся на перила, словно он жутко устал и вдобавок не слишком уверен в себе, сойти с трапа, Мартина, поглубже спрятав руки в карманы пальто, направилась к нему. Стеснялась она ужасно и потому, заговорив, едва расслышала собственный голос.

– Привет, Виктор, – кое-как выдавила она.

Виктор замедлил шаг, уставился на нее.

– Кажется, я вас знаю, – задумчиво проговорил он.

– Я – Мартина, – призналась Мартина.

Виктор, вмиг просияв, протянул ей руку.

– Ты слышала о неполадках у нас на борту?

– Да. Корабль связался со мной, сообщил, – подтвердила она, надолго задержав его руку в ладонях. – Вот это испытание так испытание…

– Ага, – согласился Виктор, склонившись к ней и поцеловав ее. – Целая вечность в замкнутом цикле воспоминаний. Воспоминаний об одном и том же… Я когда-нибудь рассказывал, как четырехлетним мальчишкой решил выручить из беды пчелу, угодившую в паучью сеть, а эта идиотская пчела меня ужалила? Как же я рад тебя видеть…

– Разве корабль не…

– Корабль сказал, что попробует вызвать тебя сюда, но успеешь ли ты к нашему прилету, не знал.

Вдвоем они двинулись к зданию космовокзала.

– Мне повезло, – на ходу пояснила Мартина. – Повезло перебраться с оказией на военный транспорт, корабль со сверхскоростным двигателем совершенно новой конструкции, мчавший сюда как безумный.

– А я прожил в собственном бессознательном куда дольше любого другого за всю историю человечества, – пожаловался Виктор Кеммингс. – Страшнее психоанализа начала двадцатого века… а главное, материал-то раз за разом один и тот же! Вот ты, например, знала, как я боялся матери?

Подойдя к стойке выдачи багажа, оба остановились в ожидании его чемоданов.

– Я ее сама боялась – словами не передать, – призналась Мартина. – А планетка на вид вполне симпатичная… гораздо лучше орбитального купола, откуда уехала я. Там житье оказалось совсем унылым.

– Если так, возможно, тут не обошлось без какого-то высшего замысла, – широко улыбнувшись, заметил Виктор. – А выглядишь ты потрясающе.

– Я же состарилась.

– Достижения современной медицинской науки…

– Состарилась, потому что сама так решила. Потому что мне нравятся люди в возрасте, – пояснила Мартина, оглядев Виктора с головы до ног.

«Крепко же неполадки в крионике его подкосили, – подумала она про себя. – По глазам видно, крепко. Взгляд сломлен, разбит. Разорван в клочья усталостью и… бессилием. Неспособностью что-либо изменить. Как будто похороненные в глубинах памяти воспоминания всплыли наверх и уничтожили его… но ничего, теперь-то все это кончено. Кончено. И я успела сюда как раз вовремя».

Получив багаж, Виктор с Мартиной отправились в бар, выпить.

– Этот старик уговорил меня попробовать бурбон «Уайльд Теки», – вспомнил Виктор. – Бурбон вправду изумительный. Он говорит, лучший на всей Земле… потому и прихватил бутылочку с…

Тут он, внезапно осекшись, умолк.

– Старик? Один из попутчиков? – уточнила Мартина, чтоб в разговоре не возникло заминки.

– Да… кажется, да, – подтвердил Виктор.

– Знаешь, по-моему, теперь-то ты смело можешь забыть о птицах и пчелах, – сказала Мартина.

– А секс? – неловко, вымученно рассмеявшись, сострил он.

– Укус пчелы, птица, изловленная кошкой благодаря твоей помощи, – все это в прошлом.

– Да уж, – задумчиво проговорил Виктор. – Та кошка мертва уж сто восемьдесят два года. Я подсчитал, пока нас размораживали… и может, так оно только к лучшему. Дорки. Дорки, кошка-убийца. Кот Толстого Фредди – дело совсем другое.

– Кстати, плакат мне в итоге пришлось продать, – сообщила Мартина. – Хочешь не хочешь, пришлось.

Виктор нахмурился.

– Помнишь? – продолжала Мартина. – Когда мы разъехались, ты оставил его мне. За что я всю жизнь была тебе благодарна.

– И много ли за него отвалили?

– О-о, кучу денег. По справедливости, тебе с меня причитается… – Задумавшись, Мартина подняла взгляд к потолку. – С учетом инфляции тебе с меня причитается около двух миллионов долларов.

– А может быть, – не слишком решительно заговорил Виктор, – вместо этого, вместо моей доли от продажи плаката, ты поживешь здесь, со мной? Хотя бы немного, пока я не привыкну к этой планете.

– Хорошо, – согласилась Мартина, ни капельки не кривя душой.

Именно этого ей и хотелось бы больше всего на свете.

Покончив с выпивкой и вверив багаж заботам робоносильщика, оба отправились в отель, в номер Виктора.

– Замечательный номер, – отметила Мартина, примостившись на краю кровати и оглядевшись. – Подумать только, даже голографический телевизор имеется. Включи.

– Без толку его включать, – вздохнул Виктор, распахнув платяной шкаф и принявшись развешивать, раскладывать по местам одежду.

– Почему же?

– Там, внутри, нет ничего, – пояснил Кеммингс.