Вскормленные льдами

– Почему ж сразу на крестьяночке? Слух дошёл, что царь-государь ампиратор-благодетель за беспримерный поход чинами-титулами нас осчастливит. Дворяночку хочу. Не факт, конечно, что у благородных нынче станки «айм ё винес» в дамском ридикюле имеются. Ничё, ничё, научим.

– Или она тебя, – тот хмыкнул в ответ, продолжая выискивать незапланированные рифы, в том числе сравнивая береговую черту с вариантом 2016 года. – Мне, знаешь, что вспомнилось? Фильм «Офицеры». Там такой моментик знаковый присутствует, когда бывшая дворянка – жёнушка красного командира-лаптя, обламывает его своим французским. А вообще, тогда это показательно, говорят, было – красные командиры из народа норовили взять себе в жёны благородных. Самка – как статус.

Старший вахты откинулся в кресле. Различий не наблюдалось – сигнал радара практически идентично очерчивает крутые изрезанные берега, возвышающиеся сопками мысы, проваливается чуть запоздалым отражением в извилистую конфигурацию бухты. Не в идеале, конечно, всё-таки сто лет разницы, но главное, что посреди фарватера не торчит неучтённый базальтовый огрызок… и то ладно.

Взглянув на напарника, лениво проговорил:

– Но в одном ты прав. Без женских флюидов, просто даже без присутствия противоположного пола рядом, чего-то в нас (мужиках) надламывается. Я уж подмечал такое после длительных рейсов. Как авитаминоз – незаметно, а чахнешь. Но попали, брат, мы во времена, когда свободные нравы только в столицах если… так что как бы действительно не пришлось жениться. Только я себе найду кого попроще. Спущусь, тэк-с сказать, с нашего атомного Олимпа на Землю, найду себе симпатичную Алкмену, да забабахаю с ней эдакого славного Геракла22.

Сидели – скалились, один из… может, и не помнил, кто такая Алкмена, но остальные имена вполне были знакомы.

Поправку в показаниях РЛС и не заметили, если бы не сама техника, погнавшая боковой колонкой на мониторе: нолики, сменившиеся единицами… десятками метров – до какого-то объекта радар показывал изменение дистанции. Неторопливое, но изменение…

В бухте двигалось судно. На выход.

А сразу и не заметили! Посудина перемещалась очень осторожно, не зная глубин.

А дальше ситуация – «тревога»!

Голосить по ледоколу не стали, лишь предупредив капитана. Но обязательным порядком дали знать на эскадру.

Оттуда ещё сыпались вопросы-переспросы, а «Ослябя» уже тронулся со своего места – у него единственного, как самого быстроходного броненосца, держали добрые пары.

Скороходом был еще, кстати, и «Смоленск», но его только готовили к роли крейсера после арктической консервации.

Неизвестное судно к тому моменту уже выскользнуло из бухты, взяв ориентировочный курс, набирая ход по мере удаления от опасного на прибрежные рифы материка. Вполне приличный – 6… 8…10 узлов.

С «Ямала» вели наблюдение, выдавая «Ослябе» направление схождения с целью.

С коррекцией из-за ускорившегося оппонента.

Явившийся на мостик Рожественский быстро вникал в обстановку – на ледоколе в переговорах уже слышали голос адмирала.

Основной вопрос сейчас стоял – кто это вышел из бухты: угольщик-американец или вспомогательный крейсер противника?

Рожественский ещё только вынашивал в голове наставления командиру «Осляби» Бэру: «Если это „Мару“, всё понятно – огонь на поражение! Если же окажется, что „американец“, и не подчинится приказу остановиться, стало быть, на нём противник. А потому во избежание попыток тарана (с япошек станется) – бить „под хвост“, стреножа, идти на сближение. И захват, дабы не дать утопить ценное судно с грузом. Готовить свою призовую партию…»

…а тут «японец» сам разрешил эту дилемму, снова выйдя в эфир шифром.

Теперь уже не было сомнений.

Понял ли чего Бэр? А и чего тут понимать, когда не пойми где стоящий ледокол выводит тебя в тумане точно на цель. Или Рожественский чего ему нашептал, разъясняя…

По радио тем временем исправно давали пеленг, дистанцию, скорость противника и даже угол упреждения при стольких-то узлах перехвата.

Владимиру Иосифовичу только и оставалось, что изумляться.

Памятуя и имея более полное знание о ночном «развлечении» «Суворова», капитан первого ранга собирался проделать тот же финт, только из тумана.

Судя по взятому чужаком курсу, на «Ямале» предположили, что японский капитан, не достучавшись ключом до собрата, решил выйти на очную проверку. Удивляло только, как он будет кого-то искать в таком тумане.

– Спроси у Бэра, какова там видимость, – Черто́в только пришёл в рубку, ещё на ходу застёгивал китель, – выведем его, перекрывая южный сектор. Вдруг самурай что-то заподозрил и вздумал дать дёру.

Собственно, по конфигурации погони это так и выходило.

Осуществить перехват можно было весьма скоро, но вмешался Рожественский, приказав отойти подальше, дабы, начнись перестрелка, звук не долетал до бухты и не спугнул японцев, оседлавших угольщик.

На ледоколе, заинтересованные и ответственные, примученные бодрствованием в половину ночи, стекались в рубку довольно вяло, наполнив пространство штатными и бытовыми звуками.

Ну, а что тут? Один чёрт визуально ж ни фига не видно, только метки на радаре…