Всё, чего я не помню

Самуэль потянул руку к внутреннему карману пиджака, немного помедлил и вытащил блокнот.

– И что ты записываешь?

– Все, что нужно помнить.

– Например, сегодня: Встретиться с Лайде в «Petite France»[17]? И потом: Облить себя водой?

– Точно. В самом деле, в детстве я так и делал. Когда я собирался позвонить кому-нибудь, в кого был влюблен, в первый раз, у меня был огромный список тем для разговора. Я до смерти боялся, что повиснет молчание.

– У тебя сохранились эти списки?

– Я храню все. Поэтому не записываю это в телефон. Списки сохранились, и самое забавное, когда их читаешь сейчас, это то, что у меня была такая жутко плохая фантазия. Вопрос первый: Есть планы на лето? Вопрос второй: Что делала прошлым летом? Вопрос третий: Любишь лето? Вопрос четвертый: Как насчет планов на Рождество?

– Ты же меня об этом спрашивал?

– Вот именно. Господи, храни списки!

* * *

Мы прокрались в спальню, на небе цветами распускались одинокие петарды, раздавались залпы фейерверков. Пантера достала вязкий кусочек глины, завернутый в фольгу, подогрела его зажигалкой, разделила на четыре части, убрала самую большую часть в карман, дала нам по шарику и проглотила свой.

– Что это? – спросил Самуэль.

– Привет из Берлина, – ответила Пантера.

Мы проглотили, и, когда мы вышли из спальни, вечеринка стала в два раза веселее. Музыка лучше, народ красивее, даже Лайде казалась милой. Пантера принесла махровый халат из ванной и порвала танцпол, я поставил три песни подряд, Пантера велела всем повторять, как за тренером, движения халата, и никто не спросил зачем, Пантера кричала, что так надо, и народ ее слушался, иранцы виляли бедрами перед университетскими девчонками, девчонки подкатывали к латиносам, латиносы поднимали бокалы со словами «viva la revolución»[18], басы гремели, пол раскачивался, Самуэль отдался танцу, да так, что сложно было поверить, что в обычной жизни он работает в Миграционной службе. Руками изображал крохотных птичек и делал вид, что его застали врасплох, когда клювы хватали его за нос. Стоял не двигаясь, пытаясь шевелить ушами. Размахивал руками, словно дирижировал самолетом, который рулил на стоянку. Иногда рядом с ним оказывалась Лайде, пыталась что-то сказать, два раза я видел, как она дергает его за руку, чтобы он перестал танцевать, но оба раза начиналась новая песня, под которую он не мог стоять спокойно, и через десять минут Лайде исчезла.

– Ты видел, куда она пошла? – спросил Самуэль, когда его немного отпустило, а вечеринка близилась к концу.

– Думаю, она ушла домой, – сказал я без радости в голосе.

* * *

По дороге из кафе я чувствовала себя сбитой с толку. Я пошла туда с четкой целью. Собиралась сказать честно и прямо: к сожалению, ничего не выйдет. Без вариантов. Ты слишком молод. Твои приятели слишком похожи на наркоманов. Сосед по квартире слишком неприятный. Работа связана с политикой, но совсем не так, как надо. Одежда слишком неухожена. Щеки слишком мягкие. Ты слишком маленького роста. Слишком костлявый. Твоя голова слишком большая. Борода слишком жидкая. Взгляд слишком наивный. Прическа слишком хорошо уложена. Так что спасибо, но нет, я знаю, чем это закончится, и с тем же успехом можно расстаться сейчас, отношения длились недолго и, пока продолжались, были совершенно нормальными, а теперь мы пожмем руки и скажем «пока, пока, пока». Я остановилась. Мы поцеловались. Рядом прогудело такси.

* * *

Гости разошлись по домам, музыка затихла, хозяйка вечеринки вышла из ванной с зубной щеткой в руке и сказала:

– Слушайте, если хотите, можете остаться, но, блин, прекратите курить в квартире.

Мы дали слово. Пантера затушила сигарету. Мы продолжали сидеть, не хотели, чтобы вечер закончился, не сейчас. Лайде ушла. Самуэль каждые пять минут проверял телефон и бормотал:

– Не понимаю, почему она свалила.

– Может, она психопатка: влюбляет в себя людей, а потом наслаждается своим исчезновением?

– Ты это, блин, о чем?

– Это всего лишь одна из возможных теорий.

– Ты ничего о ней не знаешь.

– Я знаю этот типаж.

Пантера кивала, то ли потому, что соглашалась со мной или Самуэлем, то ли просто танцевала под музыку в собственной голове.

* * *

Мы молча шли по улице Шелегатан. Прошли ратушу, обувную мастерскую, автобусную остановку, пиццерию. Мы шли под руку как пожилая пара, и я не могла взять в толк, что происходит, как это может казаться таким естественным, несмотря на мои попытки придумать причины, почему так быть не должно.

Рядом с пабом «О’Лирис» орали футбольные фанаты, они смотрели матч, который транслировали на экранах внутри. У отеля остановился автобус и выпустил группу пенсионеров с театральными программками в руках. Мы подошли ко входу в метро.

– Вы устроили все это на вечеринке, потому что хотели, чтобы вас запомнили?

– Что?

– Ты забыл? На кухне?

– А, это. Нет. Просто в тот момент показалось, что это прикольная идея. Что это пополнит наш Банк впечатлений. Заставит запомнить тот вечер.

Мы улыбнулись друг другу.