Всевидящее око

Пользуясь этой оттепелью в обращении со мной, я осмелился привлечь ее внимание к различным достопримечательностям, которые могут доставить удовольствие пытливому взгляду: к пристани и осадной батарее, к гостинице мистера Коззенса, к руинам старого форта Клинтон, за полвека разрушенного ветрами и непогодами. Эти виды не вызвали в ней ничего, кроме пожатия плеч. (Оглядываясь назад, мистер Лэндор, я понимаю, что нельзя было ожидать, чтобы человек, выросший в этих краях, как мисс Марквиз, видел в них нечто диковинное; ведь они как те, кто всю свою жизнь проводит в королевских дворцах и поэтому считает сокровища не более достойными внимания, чем можжевеловые кусты.) У меня не осталось и тени надежды на то, что из нашего неудачного свидания произрастет Радость, поэтому я решил стойко сносить страдания. Какая доблесть, мистер Лэндор, требуется, чтобы вести легкую беседу при столь неблагоприятных обстоятельствах! Я справился о здоровье мисс Марквиз. Похвалил ее вкус в одежде. Выразил уверенность, что ей идет голубой. Спросил, на каких званых обедах ей довелось побывать в последнее время. Спросил – представьте только! – полагает ли она, что холода установились надолго. Задав последний вопрос, который считаю верхом банальности и безобидности, я с изумлением увидел, как она обратила на меня полный ярости взгляд и стиснула зубы.

– О, давайте не будем… Вы… мистер По, вы считаете, что я согласилась прийти сюда, чтобы поговорить о погоде? С меня довольно, уверяю вас. Много лет – слишком много, мистер По, – я была одной из «четырехчасовых», ожидавших на Тропе флирта. Насколько я помню, там только и делали, что обсуждали погоду, прогулки на лодке, танцы и званые обеды, и уже в самом конце – ведь время имело решающее значение – кто-то заявлял о неумирающей любви. Неважно кто, конечно, потому что все заканчивалось ничем. Кадеты уходили – они всегда уходят, не так ли, мистер По? – и их место занимали новые.

Я думал, что такая пламенная речь вскоре исчерпает себя или, по крайней мере, немного умерит гнев говорившего. Но все получилось наоборот, мистер Лэндор: чем дольше она говорила, тем ярче разгорался внутренний огонь.

– А, мистер По, у вас все пуговицы на месте! Означает ли этого, что вы ни разу не отрывали ту, что ближе всего к вашему сердцу, и не обменивали ее на локон вашей возлюбленной? В мое время, мистер По, я отдала столько локонов, что даже странно, как не облысела. Выслушала такое количество заверений в вечной любви, что сейчас у меня должно было быть столько же мужей, сколько жен у Соломона. Поэтому давайте, рассказывайте мне скорее уже о своей неумирающей любви, чтобы мы могли вернуться к себе.

Во всяком случае, тут ее гнев поутих. Проведя рукой по лбу, Лея отвернулась и совершенно тусклым голосом проговорила:

– Прошу меня простить, я поступила ужасно, даже не понимаю почему.

Я заверил ее, что ей нет надобности извиняться, что моя главная забота – ее благополучие. Не знаю, успокоили ли ее мои слова, но утешения в моем обществе она больше не искала. Минуты тянулись как дни. О да, мистер Лэндор, ситуация сложилась крайне некомфортная, и я уже подумывал о том, чтобы завершить ее… когда вдруг четко ощутил перемену в поведении Леи. Она поежилась.

– Вы замерзли, мисс Марквиз.

Она покачала головой; все отрицала, однако ежилась. Я спросил, можно ли мне прикрыть ее шинелью. Ответа не последовало. Я взял предложение назад. Опять без ответа. Дрожь усилилась, и ее состояние отразилось на утонченном лице – там появилось выражение неописуемого испуга.

– Мисс Марквиз! – вскричал я.

Возможно, она была так глубоко погружена в собственные фантазии, что мой жалобный дискант прозвучал для нее, как из пещеры: она не замечала меня, отдавшись своему слишком осязаемому ужасу. Вероятно, страх – такое же заразное заболевание, как лепра, потому что вскоре я ощутил, как мое сердце учащенно забилось, конечности напряглись и во мне утвердилась уверенность – лишь на основании выражения ужаса на лице мисс Марквиз, – что рядом есть кто-то еще, некто, чья мерзкая порочность несет погибель нашим душам.

Я резко повернулся и огляделся в поисках этой личности – этого источника злобы, что так подействовал на мою очаровательную спутницу. В приступе мономании я исследовал каждый камень, заглянул под каждый кедр, три раза обошел памятник. Никого там не было, мистер Лэндор!

Успокоенный, но ни в коей мере не умиротворенный этим открытием, я повернулся к спутнице и обнаружил, что на том месте, где она стояла, пусто. Мисс Марквиз исчезла.